Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 87
Стихия грохотала, ливень бичевал реку плотными непрозрачными струями, сократив видимость до десятка метров. Глеб знал, что впереди по течению начинаются пороги. За ними противоположный берег становится пологим и пригодным для причаливания. Туда он сейчас и стремился, там он укроется, переждет бурю, а потом решит, что делать дальше… Сжимая в руках весло, он старался сейчас держать лодку ближе к середине реки, напрягая глаза, вглядываясь в крутую мглу непогоды, освещаемую лишь частыми вспышками молний, но все равно не сумел разглядеть мчащийся на него каменный клык, спрятанный вздувшимся потоком. От сильного толчка Глеба бросило на борт, лодка накренилась, хлебнула воды и опрокинулась…
* * *
Повод, по которому Шавров зашел в кабинет Радзина, был мелким и несущественным. Шавров и сам был в состоянии решить этот вопрос, не отнимая драгоценного времени шефа, однако Радзин терпеливо слушал, кивал, соглашался, потому что уже чувствовал: главное Шавров скажет в самом конце. Так оно и случилось.
– Да! – сказал Шавров, уже словно бы собираясь уходить. – Должен вас огорчить. С экспедицией, кажется, произошло несчастье.
– Что такое? – подобрался Радзин.
– Подробностей я пока не знаю, но во время бури их лодка перевернулась на порогах. Оба наших геолога и рабочий погибли. Второй рабочий спасся лишь каким-то чудом. Намыкался, бедняга, пока добрался до человеческого жилья…
– Печально, – пробормотал Радзин. – Очень неприятное известие… И… ничего не уцелело?
– Рабочему удалось вытащить планшетку с полевыми картами и дневником. Молодец, он ее не выбросил, вынес из тайги. Скоро документы переправят в Москву.
– Печально, – еще раз сказал Радзин. – Ну что ж, к сожалению, ни одно большое дело не обходится без жертв. У погибших были семьи?
– Я сейчас это выясняю.
– Выясни, пожалуйста, – распорядился Радзин. – И найди приемлемую форму чтобы хоть как-то компенсировать утрату…
Они поговорили еще немного, и Шавров ушел, а Радзин, подойдя к окну, долго смотрел на улицу, заполненную машинами и спешащим народом. Сквозь герметичные оконные переплеты внутрь не проникал ни единый звук, жизнь за окном текла безмолвно, как в немом синематографе.
– Ну что ж! – сказал он вслух. – Значит, так и должно быть! Ничего не поделаешь.
Наклонился над аппаратом внутренней связи и приказал секретарше:
– Принесите мне кофе, пожалуйста!
* * *
Хотя солнце поднялось высоко, дувший с гор ровный ветер нес прохладу, и Глебу в теплом стеганом халате было совсем не жарко. Под звонкое журчание потока он не то чтобы задремал, а словно задумался ни о чем и пропустил поклевку. Кончик удилища сильно согнулся и тут же со свистом распрямился. Глеб запоздало дернул. Пустой крючок без сопротивления вылетел из воды, описав над его головой замысловатую траекторию.
– Ч-черт, – пробормотал Глеб, пытаясь его поймать, не засадив при этом острие в ладонь.
За спиной раздался тихий смех.
– Опять заснул, Йока? Смотри, в воду упадешь – в другой раз Эрлик-хан тебя так просто не отпустит. И Сихэрче больше не сможет помочь.
Глеб коротко оглянулся и положил удилище.
– На воду загляделся, – смущенно пробормотал он. – Давно поклевки не было. А ты чего крадешься, Иван?
Тот подошел и сел рядом на камень. Выдубленное солнцем и ветром лицо лучилось улыбкой, агатово-черные узкие глаза лукаво поблескивали.
– Много поймал?
– Да вон… – Глеб кивнул на прижатую камнем сетку, в которой вяло шевелились несколько среднего размера тайменей.
– Да ты настоящим рыбаком стал, – сказал Иван, но Глеб не понял, одобрение ли содержала эта фраза или необидную усмешку. – Пойдем, Йока, лодку смолить поможешь.
Глеб поднялся и принялся сматывать леску.
– Потом в город поплывем? – спросил он словно бы в шутку, но одновременно с тайной надеждой.
Иван шутку оценил по достоинству и охотно рассмеялся.
– Город далеко, Йока, туда на одной лодке не доедешь, на лодке только до фактории, дальше нужно пешком идти, а тебе ходить много еще нельзя, Сихэрче говорит, что ты еще слабый. Снова заснуть можешь, что тогда делать?
– Какой черт слабый! – недовольно возразил Глеб. – Скоро весь жиром обрасту.
– Сихэрче слушать надо, – наставительно произнес Иван. – Он лучше знает.
Они двинулись по тропинке, постепенно поднимающейся вокруг утеса на высокий каменистый берег, словно спиральный пешеходный пандус. Глеб старался не отставать от легко шагающего Ивана и к концу подъема изрядно запыхался, что не укрылось от спутника.
– Слабый ты еще, – подтвердил тот свое заключение. – Отдыхать и лечиться нужно, медвежий жир кушать.
– Меня от медвежьего жира твоего уже тошнит, – возразил Глеб. – Сколько можно?
– Сколько нужно, – ответил Иван. – Сихэрче знает…
С того дня, как Глеб поднялся на ноги и впервые вышел на улицу, он пытался уговорить Ивана помочь добраться в райцентр, уверяя, что дальше прекрасно справится с остатками болезни самостоятельно, на что всякий раз получал вежливый, но решительный отказ с одинаковой мотивацией: ехать далеко и трудно, потому нужно сначала окончательно выздороветь.
Они перевалили через невысокий каменный гребень и начали спускаться к поселку. Порыв ветра принес запах дыма и какой-то вкусной мясной еды. Глеб понял, что успел проголодаться.
– Чевалковы праздник готовят, – словно отвечая на его мысли, сказал Иван. – У их Галины сегодня свадьба. Вечером гулять будем.
– За кого она замуж выходит? – рассеянно спросил Глеб. – Не за Ыльчина?
– Верно, верно, – кивнул Иван. – За него.
– Так что же они, в загс поедут или как?
– Все будет как положено, – сказал Иван. – Все по закону. Паштык[1] бумагу напишет и поставит печать. И в церкви их обвенчают. Мы разве дикие какие?
– Да никто и не говорит, – разочарованно пробормотал Глеб. Слабая надежда увязаться вместе с молодоженами в центр цивилизации завяла, не родившись. – Что, и шаман плясать будет?
– А как же! Разве можно такое дело без Сихэрче!
– Что-то я вас не понимаю, – не удержался Глеб от иронии. – С одной стороны, вы все вроде православными себя называете, с другой – без шамана шагу не ступите.
– Очень просто понять, – снисходительно ответил Иван. – Иисус Христос за душу отвечает, так? А ульгени[2] за все остальное: за здоровье, за погоду, за землю и воду, за животных. У одного Бога за всем глядеть глаз не хватит, разве не верно? Ульгени за всем смотрят и Бай-Ульгеню докладывают. Поэтому отец Акинфий с Богом говорит, а Сихэрче – с Бай-Ульгенем.
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 87
