— Тебя обидели, — словно это всё объясняло, сказал мужчина.
— Знаю.
— Эээ… — протянул забытый мною второй Меняющийся, — пожалуй я пойду.
— Давно пора, — ворчливо отозвался здоровяк и тихо спросил, обращаясь ко мне, — Не боишься, кроха?
— Не тебя, — ответила честно и спрятала лицо на его груди.
Дверь хлопнула, и мы остались одни. Где-то на стене тикали часы. За окном слышались приглушенные голоса. Всё же соседи здесь имелись.
— Где мы?
— В Монетске, — он всё ещё не разжимал объятий. Точно знала, что как только он это сделает, я не решусь вновь его коснуться. — У меня дома.
Я вздрогнула. Ничего не могла с этим поделать. В моём мире оказаться в чужом жилище, означало доверить хозяину свою жизнь.
— Всё ещё не боишься? — поинтересовался Зак и мне послышалась горечь в его голосе.
— Я всегда боюсь, — перед тем, как отстраниться от мужчины, потёрлась носом о ткань его рубашки. — Это стало привычкой, — осознав, что сделала, смутилась, заливаясь краской.
— Мне не нравится твой страх, — словно не заметив интимного жеста, Зак мягко отвёл волосы от моего лица. — Здесь болит?
Он обвёл разбитую накануне губу большим пальцем, и я едва удержалась от желание втянуть его в рот. Вдруг захотелось ощутить солоноватый вкус его кожи, представить, каково было бы… Вместо этого резковато мотнула головой и отступила назад.
— Уже нет, — обхватив себя дрогнувшими руками, уставилась в пол. — Где моя одежда?
— Она была испорчена. Пришлось выбросить.
— Как же… — прикусила язык, поняв, что он мог и не заметить спрятанный в кармане кулон. Но я ошиблась. Мужчина вынул из кармана моё сокровище, но не спешил отдавать.
— Вот. Это твоё, — Закари обошёл меня и накинул на шею витую цепочку.
Убирая волосы, понимала, как выглядит этот жест со стороны — словно обнажая шею, я предлагаю ему себя. Меняющийся долго возился с замочком, лаская мою кожу случайными касаниями и горячим дыханием. От каждого по коже струилась дрожь. Я сжала бёдра, ошалев от непривычного жара в лоне.
— Не знаю, что со мной, — призналась, понимая, что вскоре он сам почует моё возбуждение, качнувшись назад, ощутила поясницей его эрекцию.
— Тебе нужен отдых, — прохрипел он, не торопясь прерывать контакт наших тел. — Ты наверняка голодна, испугана и…
— А ты? Какие у тебя оправдания?
— Босая красавица на моей кухне. Это ж мечта каждого придурка. Но я не стану… — вопреки своим словам, Закари обнял меня, скользя ладонями по тонкому трикотажу, — пользоваться моментом…
Глава 4
Я выгнулась, когда его пальцы очертили полушария моей груди. Воздух казался раскаленным, я хватала его с жадностью. Запрокинув руки, обхватила голову Закари и потянула вниз.
— Кроха, что же ты творишь? — заворчал Меняющийся, зарываясь носом в мои волосы.
Я словно со стороны увидела себя и ужаснулась. Никогда не вела себя так развязно, не тёрлась о мужчину, постанывая, не царапала его, желая ощутить зубы на своей коже.
Зубы! Во рту стало тесно от удлинившихся зубов и именно вкус моей крови делал дыхание горячим.
Вывернувшись из тесных объятий, отскочила в сторону и отвернулась к стене. Меня трясло. От возбуждения, невнятных желаний, страха и стыда. Эта смесь эмоций качнула, заставила ухватиться за дверной косяк.
— Лакми, кроха, — упасть мне не дал мужчина. — Губу прокусила? — он стёр влагу с моего рта. — Ты много крови потеряла. Тебе отдых нужен, а не похотливый козёл.
— Ты ведь не козёл, — не смогла не улыбнуться. Он придумал мне оправдание и пытался быть милым. Это было сложною учитывая, что он был соблазнительно тёмным, как грех, Меняющимся.
— Ну, иногда каждый мужик им становится. Независимо от его природы, — виноватым он не выглядел. — У меня есть свежие стейки какой-то салат и вино.
— Вино? — он осторожно усадил меня на стул. — Думала, ты любишь пиво, — было так легко представить его с запотевшей бутылкой на веранде.
— Кто-то видел, как я занес тебя в дом, и наверно решил, что тебя нужно напоить, чтобы не сбежала. Вот и принесли к порогу.
— У вас тут особые отношения. Вроде коммуны? — неловко пытаясь прикрыть выступающие под тканью соски, я уложила перед собой руки.
— Не совсем, — он передернул плечами. — В эту часть посёлка заселились не так давно, — от меня не укрылось, что от прямого ответа он ушёл. — Сильную прожарку любишь?
— Среднюю.
— Тут ещё фрукты есть, — он поставил корзинку на стол, — хлеб и… сыр. Какой дебил положил сыр?
— А я его люблю, — отломив кусочек, сунула в рот.
— Запомню, — буднично отозвался мужчина. — Мне вот рыба по вкусу.
— И ягоды? — наконец догадалась я. Закари посмотрел на меня с беспокойством, но расслабился, заметив улыбку. — Мёд?
— Я не ем сладкого, — убедительно проворчал он.
— Жаль, у меня выходят чудесные медовые булочки.
— Правда? — с надеждой спросил Зак.
— Попался! — прыснула я, позабыв обо всём. — Ты такой… — осеклась, поняв, что по-настоящему его не знаю и вполне могу обидеть случайным словом.
— Какой?
— Надёжный, — решила сказать часть правды.
Мужчина хмыкнул и повернулся к плите. Мне досталось удивительное удовольствие смотреть на его широкую спину и бёдра, затянутые в тугие джинсы.
— Я совсем другой, — прервал моё созерцание Меняющийся. — Вовсе не добрый и совсем не заботливый.
Вопреки своим словам, он поставил на стол доску с ломтями мяса и бросил поверх щепоть крупной соли. Втянув запах, я застонала.
— Сначала попробуй, — со смешком посоветовал Зак.
Забравшись на высокий стул с ногами, я с надеждой взглянула на него.
— Можно без вилок, — понял он без слов.
Впившись зубами в мясо, я решила, что оказалась в раю. Как иначе описать состояние блаженства, которое испытываешь от еды после нескольких дней голода? Сок стекал по подбородку, я стерла его салфеткой из корзины и поймала изучающий взгляд Закари. Наверно, стоило смутиться. Вот только не вышло. Отчего-то рядом с незнакомцем, которого стоило бояться, я ощущала себя очень комфортно.
— Это очень вкусно, — пояснила я свой аппетит, когда в животе не осталось места для следующего кусочка.
— Ты давно не ела, — догадался хозяин дома.
— Так получилось, — я пожала плечами, и футболка предательски сползла с правого. Пытаясь поправить ее и не испачкать, я не добилась успеха.
Он оказался рядом так быстро, что я даже не успела испугаться. Натянул ткань на обнаженную кожу и положил сверху горячую ладонь.
