Удивительно, но дети 6–7 лет не считают слово «справедливо» непонятным. Они не задают взрослому вопроса «А что это такое – справедливость?» Они уверены, что знают, о чем речь, хотя на самом деле осознают это слово не совсем так, как взрослые. Это ярко проявилось в ходе бесед. Например, была рассказана следующая история.
Как-то раз два мальчика воровали в саду яблоки. Вдруг пришел сторож, и оба мальчика бросились бежать. Одного поймали. Другой же, возвращаясь к себе окольным путем, переходил речку по плохому мостику и упал в воду.
Са (6 лет)[5].
– Что ты об этом думаешь?
– Тот, которого поймали, попал в тюрьму, а другой утонул.
– Это справедливо?
– Да.
– Почему?
– Потому что он не слушался.
– А если бы слушался, он бы не упал в воду?
– Нет, потому что послушные не падают.
Пел (7 лет).
– Что ты об этом думаешь?
– Это справедливо. Так ему и надо.
– Почему?
– Потому, что он не должен был воровать.
– А если бы он не воровал, он упал бы в воду?
– Нет.
– Почему?
– Потому, что он не поступил бы плохо.
– Почему же он упал?
– Это произошло, чтобы он был наказан.
Оба ребенка считают, что герой истории должен быть наказан, потому что не слушался и поступил плохо. И это справедливо! Даже мостик участвует в том, чтобы убежавший от сторожа «получил по заслугам». А те дети, которые подчиняются родителям, не падают с мостика – это тоже справедливо, иначе и быть не может. Это как в сказке – все заодно: и лес, и птицы, и мышки, и мостик – каждый помогает доброму герою и мешает плохому.
А вот что считают дети по поводу другой истории:
Мама каталась со своими детьми в небольшой лодке по озеру. В четыре часа она дала каждому по булочке. Но один из мальчиков баловался на краю лодки. Он склонился над водой и уронил свое кушанье. Что нужно было делать: не давать ему больше ничего? Может, каждый из детей должен был отделить ему по кусочку от своей булочки?
Ва (6,5 лет).
– Не нужно ему больше давать булочку, потому что он уронил ее.
Шма (7 лет).
– Незачем было баловаться на лодке. Это будет ему уроком.
– Тогда что же нужно было делать?
– Не делиться.
– А если бы мама сказала поделиться?
– Нужно было бы послушаться.
– Но это было бы справедливо или нет?
– Справедливо, потому что надо слушаться свою маму.
Заметим, Шма не просто считает, что надо слушаться маму. Его позиция: то, что мама скажет, будет справедливо. Это же мама!
В беседах с шести-семилетними проявляется одно и то же: почти все дети этого возраста считают, что родители говорят и действуют справедливо, на их решение можно положиться. В этом выражается удивительное мнение маленьких детей о величии, всезнании и всемогуществе родителей. Впрочем, скоро картина начинает меняться.
Вот беседа по поводу той же истории про упавшую булочку с девочкой на два года старше.
Жюн (9 лет).
– Делиться не нужно, потому что это его вина.
– А его братья решили поделиться. Это справедливо?
– Я не знаю.
– Это по-доброму? Это благородно?
– Да, это по-доброму.
– Справедливо или благородно?
– Больше благородно, чем справедливо.
– А если бы мама сказала поделиться. Это справедливо?
– Тогда это было бы справедливо.
Как мы видим, мнение Жюн менее категорично. Она не осуждает братьев, которые хотят поделиться, более того, она соглашается, что это по-доброму и благородно. В то же время, чтобы признать такое действие справедливым, ей нужно подтверждение значимого взрослого – мамы. Собственное ощущение есть, но присутствует и оглядка на маму.
В этой беседе обращает внимание перемена в моральной позиции девятилетнего ребенка, отход от полного следования мнению взрослого, зарождение более самостоятельной и развернутой оценки ситуации. Мы убедимся, что такое развитие характерно для возраста 8–11 лет, мы встретимся с проявлениями того же процесса в отношении других моральных суждений.
Что такое ложь?
Среди прочих детских проступков родителей особенно беспокоит ложь. Почему дети говорят неправду? Откуда это берется? Как относиться к обману? Мы ищем ответы на эти вопросы. В таких поисках важно иметь в виду возраст ребенка.
Психологам хорошо известно, что до 5–6 лет дети смешивают свои фантазии и действительность. Если они о чем-то рассказывают, это может быть из мира воображения. Кроме того, как обнаружил Пиаже, до 6–7-летнего возраста дети имеют довольно туманное представление о том, что значит само слово «ложь». На прямой вопрос об этом ученый часто получал ответы: «Это слова, которые не надо говорить», «Это плохие слова». Малыши придерживаются такой позиции при более детальных расспросах.
Вот Пиаже беседует с мальчиком Тулом 6 лет. Начинает профессор.
– Если я говорю кому-нибудь «дурак», это ложь?
