Судьба остальных городов Облака скорее всего была такой же, хотя никто из местных рабов не знал этого наверняка. Все жители Селесты и ее окрестностей погибли при нападении; выжил только тот, кто был далеко от города, когда с безоблачного полуденного неба с огромной скоростью рухнул кусок железоникелевого астероида. Не было ни предупреждения, ни ультиматума и ни единого шанса организовать население планеты. Война, если ее можно так назвать, закончилась через несколько дней, которые теперь называли Великой Бойней.
Тем, кто выжил, Хозяева предложили амнистию; предложение передали спикеры - странный вид флоатеров, способный общаться на терранском англике. От предложения было трудно отказаться: мирно сдавайтесь Хозяевам, и они не станут испепелять континент… или подвергать вивисекции миллион уже захваченных людей. В конце концов, жизнь лучше смерти в масштабе целой планеты.
Однако в понятие жизни у Хозяев входили ямы для рабов, голод и периодический Сбор Урожая. Все больше и больше выживших начинали думать, что сделали неправильный выбор.
Возвратился Вэл с пустой сумкой. Не говоря ни слова, он опустился на четвереньки и продолжил копать. Повсюду, куда доставал взгляд, в земле копались рабы, и постоянный поток людей с сумками, заполненными остатками цивилизации, тек к Коллектору, опорожнял их в зевающие челюсти машины и полз назад к назначенным участкам.
Пальцы Джейми коснулись чего-то гладкого, он выудил это и отмыл в мутной воде. На его ладони лежала изящная фарфоровая фигурка… балерина на пуантах, с поднятыми руками, чудесным образом оставшаяся целой и невредимой.
Некоторое время Джейми глядел на фигурку, пока Вэл, потянувшись, не взял ее и не кинул в сумку. Интересно, как могла уцелеть эта вещица? Падение астероида и ударная волна сровняли весь центр города с землей, а мгновение спустя землю поглотила ревущая стена воды. Здания сносило и разбивало…
те, которые не расплавились сразу. Должно быть, балерину выбросило взрывом из какой-то квартиры в жилом массиве, где она, вероятно, красовалась на бюро или каминной доске, подхватило налетевшим торнадо и принесло сюда. Как она уцелела?
– Почему, черт возьми, - хриплым голосом спросил Джейми, - Хозяев так заботит каждый кусочек металла?
– Не бросать, не хотеть, как они обычно говорят, - усмехнулся Вэл. Его улыбка была просто усталой демонстрацией грязных зубов.
– Здесь кроется нечто большее. Их машины обобрали всю поверхность и взяли все, кроме обломков. Почему для этого им нужны мы?
– Может, они не любят пачкаться?
– Да, но я имел в виду, какое значение имеет всего лишь одно-единственное кольцо на пальце скелета? Или одна изящная, случайно уцелевшая фарфоровая статуэтка?
Вэл ответил не сразу, продолжая прокладывать путь через грязь.
– Знаешь, майор, - спустя долгое мгновение сказал он, - никто из нас не должен забывать, что эти… эти машины - не люди. Они думают не как мы. Они чувствуют не как мы. Черт, мы даже не знаем, обладают ли эти штуки сознанием.
– Для того, - ответил Джейми, - чтобы объяснить их странное поведение, недостаточно просто сказать, что они чужие.
– Может быть. Думаю, что если "щелкунчикам" нужен каждый грамм переработанного металла, пластика и прочего барахла, которое мы собираем, у них должны быть на это веские причины.
Полковник помолчал, копаясь в грязи, и вытащил стеклянный бокал, практически целый, если не считать отбитой ножки. Прежде чем продолжить, он положил его в сумку.
– Проблема в том, что мы можем никогда не узнать этих причин, поскольку они имеют значение только для другого "щелкунчика".
– Интересно, можно ли это как-нибудь использовать. Я хочу сказать, если они чего-то так сильно хотят, это может быть их слабостью…
– Все еще замышляешь революцию? Да здравствуют люди? К черту машины?
– Да здравствуют люди! - ответил ему другой голос.
– Полегче, приятель, - сказал Вэл, поднимая культю в примирительном жесте, - Я ничего такого не…
– Нет, ты прав!
Говоривший был молодым парнем, не старше тридцати, хотя определить возраст любого из грязных, искалеченных и побитых жизнью рабов в ямах Селесты можно было лишь приблизительно. Его борода была такой же длинной и неопрятной, как и у Джейми.
– Мы должны действовать вместе!
Джейми наморщил лоб и попытался припомнить имя этого парня. Имена были важны, это было последним, чего не смогли отобрать у несчастных жителей Облака. Рахни. Точно. Рахни Сингх. Они не раз болтали в бараках для рабов. Он утверждал, что до Бойни был журналистом сети новостей Облака, но Джейми подозревал, что парень слегка подвирает.
– Мы не должны больше это терпеть, - сказал, вставая, Рахни и скрестил руки на груди. - Что они могут с нами сделать? Убьют? Нет. Гораздо хуже, если мы будем и дальше жить как скот! Как твари, ждущие в очереди на бойню, где их разберут на запчасти!
– Пригнись, Рахни, - тихо сказал Джейми. - Есть более хорошие способы умереть. Голос Рахни поднялся до дрожащего крика:
– Что они могут нам сделать такого, чего еще не сделали?…
– Ради Бога! - крикнул Вэл. - Заткнись и сядь! Но было уже поздно. Джейми слышал, как они приближаются, как складываются и скользят металлические поверхности и как гудят, клацают, щелкают и позвякивают смазанные блестящие машины, привлеченные волнением среди людей.
Словно круги, расходящиеся от брошенного в пруд камня, остальные рабы начали пятиться, боязливо удаляясь от того места, где стоял Рахни. Вэл тоже поднялся, схватил Джейми здоровой рукой за запястье и потянул в сторону от приближавшихся машин.
Впереди виднелся тяжелый флоатер - темно-серая металлическая конструкция, состоящая из мягко закругленных, выпуклых, каплевидных поверхностей и обрамленная блестящими красными линзами двенадцати оптических сенсоров. Он парил на гудящем антигравитационном поле - безликая машина выше человеческого роста и весом по крайней мере сто пятьдесят килограммов. За ним следовали три меньших флоатера и один из ходячих "щелкунчиков", треножник на острых ногах, складывавшихся с механической точностью, подобно лезвиям ножниц. Его неуклюжее тело увенчивалось пучком сегментированных щупалец, среди которых виднелось органическое включение… человеческая ладонь, вмонтированная в блестящую суставчутую руку из сине-серой стали и дюрасплава.
Рахни обернулся к приближавшимся машинам, и, только когда он увидел эту руку, занесенную над ним, он осознал, что натворил.
– Нет! - завопил он, пятясь назад и поднимая перед собой руки в безнадежной попытке защититься. - Нет! Я… Я не хотел! Я буду работать! Я буду работать очень хорошо!…
Самый крупный флоатер приблизился к нему. Крохотная пластинка на его борту, казалось, размягчилась и потекла, как вода. Воздух рассекла блестящая змея серебристого сегментированного щупальца.
– Я ничего такого не хотел!…
