— Смеешься надо мной? — прорычал, кусая мочку уха и пытаясь содрать с моего плеча единственную преграду между собой и моим телом. — Я ведь не хотел тебя в карете трахать… думал довезти до гостиницы… заказать тебе горячую ванну… Постель мягкую, кувшин вина… А ты со мной играть вздумала?..
Какое там играть! Меня паникой накрыло, раздавило и расплющило этим шквалом похоти — боже, что я наделала! Разбудила в спокойном, даже насмешливом мужике зверя.
И чем?! Три сантиметра бедер случайно показала? Да у него и впрямь давно женщины не было…
— Подождите! — пытаясь оттолкнуть его, я изворачивалась, как могла, и только что не пиналась. — Не-не надо меня в карете трахать… У вас сиденье тоже грязное! И я… я сама грязная! А вдруг у меня блохи?!
Он остановился — тяжело дыша, с ладонью уже почти на моей груди.
— Я тебе… огнем обдал… Какие еще блохи? Они все сдохли давно, даже если и были…
И снова стиснул меня в своих ручищах, атакуя шею… Я лихорадочно соображала, хоть это и было непросто — от жадных поцелуев голова не работала совершенно, и уже вовсю рассыпались по телу нервные, колючие мурашки…
— Но я ведь в клетке на полу сидела… — наконец пришло в голову. — Уже после того, как вы меня… обожгли. А там что угодно могло быть, вплоть до венерических болезней…
Моя грудь уже была в его горячей ладони, и похоже, он нацеливался туда же губами… Однако, замер от моих слов.
— Каких… болезней?
Ой, мамочки… У них и про это не знают. Хотя чего я ожидала от такой глуши?
— Ну… — воспользовавшись затишьем в натиске, я слегка отодвинулась и сбросила его ладонь. — Это то, что можно подхватить, если… спать со всеми подряд…
Он сдвинул брови и стиснул меня так сильно, что на глазах выступили слезы.
— Ты что, спишь со всеми подряд?
Я замотала головой. Это было бы смешно, если бы не так грустно — все, буквально все, что я ему говорю, воспринимается не так, как хочу…
— Я — нет… Я вообще ни с кем не сплю… Но клетка… Там ведь было грязно… У вас тут все — ужасно грязно! И венерические болезни могут быть везде… микробы — они как блохи… Раз, и подхватил… понимаете?
Он расслабил хватку и снисходительно погладил меня по щеке, а я вдруг поняла, что пахнет от него совсем не так уж плохо. Обыкновенный мужской запах, смешанный с чем-то пикантным — наверняка, какой-нибудь дорогой парфюм.
— А… ты про это… Можешь не волноваться — моя раса свободна от людских болезней, в том числе и срамных. А тебя просветили лучом специальной лампы, которая выявляет все, что мешает продажам. Я даже гарантию на тебя получил, знаешь ли…
Я чувствовала бедром, что его неожиданное спокойствие обманчиво, что он все так же возбужден, и думала лишь об одном — как продлить это спокойствие, превратив его в настоящее.
— Да что вы! — восхитилась, всплескивая руками. Одновременно попыталась соскользнуть с его колен. Увы, не получилось. — Как это здорово — никогда не болеть! Вы, наверное, и живете дольше обычных людей?
Он фыркнул.
— Дольше… В два, если не в три раза, детка. Будешь хорошо себя вести, и с тобой долгожитием поделюсь… А хорошо себя вести в том числе означает не пытаться задурить мне голову и делать… то, что я приказал…
Взяв мою руку, он решительно повел ее вниз. И вниз, и вниз… Пока не утвердил на выпирающем, большом и горячем бугре, плотно распластав по нему мои пальцы… Зашипел от удовольствия, закатывая на секунду глаза…
— Я… я — девственница! — выскочило у меня вдруг. Будто каким-то образом это могло хоть что поменять, хоть как-то заставить его передумать, пожалеть меня, или хотя бы не гнать так быстро коней…
Не могло, поняла я по его глазам — ошалевшим и расширенным, как у наркомана, по дрожи его пальцев, сжимающих мои, и по странно изменившемуся запаху его тела…
Но кто-то наверху все же помогал мне, потому что карета вдруг дернулась и остановилась.
— Пруу! Стой, родимая, приехали… Постоялый двор Роланда, милорд!
Глава 2
Постоялый двор оказался таким же, как и все остальное в этом мире — грязный, шумный и весь в соломе, смешанной с конским навозом.
— Лорд Варгос, ваше сиятельство, какая честь для нас… Какая великая честь…
Маленький, юркий трактирщик — явно хозяин заведения — непрестанно кланялся и весь как-то странно изгибался, на полусогнутых спеша указать нам дорогу вдоль узкого, бревенчатого коридора. Причем половину пути на второй этаж он умудрился пройти спиной назад — не желая, по всей видимости, поворачиваться к гостю спиной.
— Сюда, милорд… Осторожнее голову, с вашим-то ростом…
Встречающаяся нам по дороге прислуга шугалась, разбегаясь в стороны, как тараканы — и было понятно почему. Для того, чтобы поджечь тут все к чертям собачьим, моему хозяину надо было лишь один раз неосторожно дунуть.
Завернув за угол, мы оказались перед дверью, разглядеть которую я могла только условно — из-за спины и широких плеч Эллиора, который шел впереди меня.
— Ваши апартаменты, милорд…
Отойдя в сторону, хозяин пропустил нас в комнату и склонился в глубоком поклоне.
Эллиор брезгливо огляделся.
— Что ж… надеюсь, хоть простыни у тебя огнеупорные…
Номер-люкс, который, судя, по заверениям трактирщика, нам выделили, размером был примерно в две больничные палаты — такие, как та, из которой меня похитили работорговцы. У стены довольно широкие палати, покрытые звериными шкурами, узкое, зарешетчатое окно у противоположной стены, затянутые выцветшими гобеленами стены. Кроме обширного ложа, в комнате был камин, стол с подсвечником и… о боже…
— Ванна… — прошептала я.
Пусть деревянная, пусть похожа на продолговатую глубокую бочку, но настоящая, мать его, ванна! В которую две служанки в данный момент, пыхтя, наливали из расставленных вокруг нее ведер воду…
— Простыни самые что ни на есть огнеупорные… — трактирщик подлетел к полатям, откинул самую большую медвежью шкуру и показал нам блеклые, застиранные льняные простыни, прошитые по краям алой нитью. — Ночной горшок под кроватью, остальные удобства во дворе… Ужин подать в номер, милорд?
Сбросив с плеча перевязь, которую тут же с поклоном подхватил оружейник, милорд с треском потянулся и красноречиво глянул на меня.
— И завтрак тоже…
— Слушаюсь.
Трактирщик в сотый раз за наше знакомство поклонился и жестом показал служанкам поторапливаться. Те ускорились, как могли, доливая последние пару ведер, со звоном сложили их все одно в другое, и бочком-бочком, по стеночке, просочились вон из комнаты, с опаской поглядывая на Огненного Лорда.
Служанки были первые женщины, которых я увидела в этом мире — помимо парочки таких же пленниц, как и я сама — и я с интересом рассмотрела их одежду и внешний вид. Что ж… скромно и без вкуса — длинные, в пол, коричневые платья и белые, грязные фартуки с большими карманами. И чепцы. Дурацкие, накрахмаленные чепцы, делающие служанок похожими на американских «Амишей».
