Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 107
Ничего, завтра они придут сюда с Джонни, он наестся вволю, они наберут ягод для мамы. Им не помешают: в Грэмтирский лес ходят мало — кому охота продираться сквозь терновник и ежевику, а подняться по ручью никто не догадался. От того, что она узнала что-то неизвестное другим, Дженни рассмеялась. Этот лес был ее королевством, ее тайной, ее радостью. Дженни валялась в высокой траве, слушала птиц, грызла травинку и в конце концов уснула. Разбудила ее прохлада — солнце ушло, а тени выросли и лежали совсем по-другому, чем утром. Матерь Божия, она же проспала целый день!
Покидать поляну не хотелось, но нельзя же поселиться в лесу. Она не одна на белом свете, дома волнуются, а если приходила миссис Пулмсток? С нее станется! И что теперь думает мама? Дженни опрометью бросилась к ручью, не продираться же сквозь колючие кусты, да и прямой дороги она не знает. Девушка бежала, не обращая внимания ни на стрекоз, ни на раскрывшиеся к вечеру цветы. Домой! Только домой!.. Вот и опушка, старое, побелевшее от времени бревно, одинокий, вырвавшийся из чащи куст, зеленая изгородь… Какой странный запах! Дым? Где-то горит…
В стороне Сент-Кэтрин-Мид к небу поднимались черные, крученые столбы, наверху сбивавшиеся в угрюмую тучу. Пожар?! Горит вся деревня… Вся?! Мама! Джонни!
Будь у Дженни на ногах крылья, она бы все равно опоздала.
У сорванных с петель ворот "Белого быка" лежала миссис Пулмсток, ее живот возвышался хорошо взбитой подушкой, задранная юбка закрывала лицо. Кэт и Мэри были тут же. Голова Кэт была разрублена, растрепанная Мэри сидела, прижимаясь к стене, и подвывала, правый глаз у нее заплыл, шея и грудь были в синяках. Дженни с криком бросилась к подруге, та подняла пустые глаза, замотала головой и залопотала что-то непонятное. Откуда-то выбрался Том, трактирный кот, и принялся тереться о ноги Дженни. Он был теплым и мягким.
— Дьявол! — Мэри отползала от них, указывая пальцем на Томми. — Дьявол, сгинь… Pater Noster…
— Мэри, — пролепетала Дженни, — это же я, а это — Том…
— Дьявол… Дьявол и ведьма… Ты не Дженни, ты — ведьма, ты пьешь кровь! Ты привела карликов!
Мэри вскочила, от ее щегольской юбки осталось несколько лоскутов, полные белые бедра были в потеках запекшейся крови. Дженни неуверенно шагнула вперед, Мэри с воплем "Не подходи!" бросилась бежать. Дженни сжала зубы и помчалась в другую сторону. К дому, которого не было. Сколько раз после очередной выволочки ей приходила в голову подлая мысль, что, будь она совсем одна, она бы и дня в Сент-Кэтрин-Мид не осталась. Теперь она была свободна. У нее не было ни дома, ни брата, ни мамы.
Дженни стояла и тупо смотрела на пожарище, когда послышались грубые голоса. Несколько мужчин орали песню на чужом языке. Они были пьяны — Дженни достаточно прослужила на постоялом дворе, чтоб отличать пьяное веселье от настоящей радости.
В Сент-Кэтрин-Мид кто-то был, и этот кто-то был бедой и смертью. Дженни не поняла, как выскочила из разоренной деревни, как умудрилась обойти чужаков, горланивших песни на пожарище. Пробравшись сквозь зеленую изгородь, девушка бросилась к лесу, третий раз за день повторяя один и тот же путь…
2
— Мой государь, — граф Бэнки поклонился, проклиная выступившую на лбу испарину, — дурные известия.
— Дурные известия? — переспросил Его Величество Дункан Первый. Он всегда переспрашивал, когда хотел собраться с мыслями. — Откуда?
— Нападение, — выдохнул Бэнки и осекся, поймав мрачный взгляд.
— Кто посмел? — Ноздри Дункана угрожающе раздулись.
— Ледгундцы! — пробормотал лорд канцлер. — Ледгундцы, каррийцы и куиллендцы. И еще гномы. Они сговорились…
— Этого не может быть! — рявкнул Дункан, и Бэнки сжался в комок. Он приходился королю родичем, но это ничего не значило. Дункан запросто мог послать его на плаху, чтоб, укрепив дух зрелищем отрубленной головы, вернуться к сути донесения.
Его Величество стоял у камина, широко расставив толстые ноги и уперев руки в бедра. В молодости король был очень хорош собой, но дурные привычки и любвеобильность свое дело сделали. К сорока годам Дункан Дангельт превратился в груду сала, но продолжал считать себя неотразимым, и для этого у него были все основания: еще ни одна дама или девица не посмела отвергнуть монаршую любовь. Дункан сидел на троне девятнадцать лет, и все эти годы его подданные, вставая утром, не знали, доживут ли до вечера. Рубить головы тем, кто ему не нравился, король умел отменно, но воевать ему не доводилось, особенно с гномами.
При мысли о подгорных жителях Бэнки стало зябко. Вторжение не было неожиданным, еще дед Бэнки говорил, что недомерков расплодилось слишком много, а копи Петрии велики, но не бесконечны. Когда пчелам тесно в улье, они роятся, когда гномам тесно под землей, они воюют.
Железный рой, легендарный гномий шарт… Его еще никто не разбивал, по крайней мере, никто из людей. Хроники рассказывают, что происходит, когда гномы вырываются на поверхность. Опьянев от света, простора, свежего воздуха, они железной лавиной идут вперед, грабя, убивая, насилуя. Низкорослые, дорвавшиеся до дармового пива и мяса здоровяки не пропускают ни одной женщины. Им, всю жизнь корпевшим в подземельях, добывавшим, ковавшим, продававшим, нравится разрушать построенное другими. Именно так пали Магальпия и Вельта. Спустя два века пришел черед олбарийцев, но их спасли эльфы Изумрудного острова, по известной лишь им причине пришедшие на помощь смертным соседям.
Дивный народ ничего не просил взамен, просто в день, когда людей оставила надежда, в Йенну вошли белокрылые корабли, полные воинов в легких серебристых доспехах. Мечом и магией эльфы осадили обезумевших гномов, уцелевшие в битве у Эксхема уползли под землю зализывать раны, а сын эльфийского полководца взял в жены дочь эксхемского тана. Их сын стал первым королем единой Олбарии. Доаделлины правили страной пятьсот лет, они были ее мечом и щитом, сорок восемь лет назад их не стало…
Второй король новой династии оторвался от созерцания то ли собственных сапог, то ли собственного брюха и буркнул:
— Подробнее!
Пронесло! Дункан займется не дурными вестниками, а дурными вестями.
— Ваше Величество, утром четвертого дня в устье Йенны высадилась ледгундская армия. Туда же, на соединение с лягушатниками, подошли каррийцы. В тот же день куиллендцы перешли перевалы Гак-Дори и Гак-Роннован и двумя клиньями ударили на Коллсвери, а гномы вышли из Петрии и движутся на Лоумпиан. Нет сомнения, что они в сговоре, а каррийцы всегда готовы предать.
Эх, зря он это сказал, ведь именно каррийцы возвели на престол отца Дункана, ударив в спину Эдмунду Доаделлину. Победители назвали предательство подвигом, каковой каррийцы при первом же удобном случае не замедлили повторить.
— Этого не может быть. — Лицо короля медленно наливалось кровью. — Якш — наш союзник… Он заключил договор…
Разумеется, заключил. И получил Сигурдовы выработки, но Феррерс осталась за людьми, а недомерки на нее давно зарятся.
Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 107
