— У тебя уже есть какие-нибудь планы, Домине? Ты думала о том, где хочешь работать?
Домине не торопилась с ответом, сознавая, что Мэннеринг с интересом слушает ее.
— Очевидно, мне еще рано что-либо планировать, — стесняясь, заговорила она, — тем не менее по истечении шести месяцев, — когда мистеру Мэннерингу больше не придется отвечать за меня, — я думаю, мне будет не очень сложно найти какое-нибудь место в конторе. Я хорошо сдала экзамены, а если потребуется, у меня есть квалификация для работы в банке или библиотеке.
Мэннеринг подался вперед, пристально рассматривая тлеющий кончик сигары.
— Ну, довольно, — произнес он резким тоном, — мы не на аукционе, мать настоятельница. Домине нет нужды рекламировать мне себя. Ее поручили мне, — можно сказать, передали на блюдечке, — и вам не стоит мучиться угрызениями совести из-за того, что ее будущему не уделят должного внимания!
Настоятельница была шокирована его прямотой, а бледные щеки Домине залились краской.
— Мне не показалось, что Домине каким-либо образом пыталась рекламировать вам себя, мистер Мэннеринг, — сухо сказала пожилая монахиня. — Все мы здесь — люди простые, с простыми убеждениями и, возможно, неоправданно простым отношением к внешнему миру, тем не менее мы прекрасно сознаем, что девушка в возрасте Домине нуждается в образовании, чтобы занять достойное место в обществе.
Бледно-голубые, как лед, глаза Мэннеринга вспыхнули.
— И что вы считаете «достойным» местом? — иронично спросил он.
Щеки настоятельницы слегка порозовели.
— Не думаю, что я обязана отвечать на ваши вопросы, мистер Мэннеринг, — резко ответила она, — Но, раз уж вы спросили, любое место из тех, что перечислила Домине, кажется мне вполне достойным.
Мэннеринг покачал головой.
— В сущности, вы исключаете все те занятия, которые не укладываются в вашу строгую систему ценностей, — грубовато заявил он. — Если Домине достаточно хорошо подготовлена, она, возможно, предпочтет работу поинтереснее, чем в конторе, или в банке, или в библиотеке, если уж на то пошло. Существует, например, реклама. Или искусство. Или даже такая ужасная вещь, как театр!
— Очевидно, мы не понимаем друг друга, мистер Мэннеринг, — произнесла настоятельница, презрительно фыркнув. — Должна ли я понимать это так, что Домине придется отправиться в театр, потому что это ваша епархия?
— Нет, черт побери! — Мэннеринг поднялся. — Согласен, мы не понимаем друг друга. Как бы то ни было, я не думаю, что это будет иметь какое-либо значение в ближайшее время. Домине не придется искать работу, по крайней мере пока.
Девушка взглянула на него:
— Почему?
Мэннеринг пожал плечами.
— Там видно будет, — произнес он, оставив ее вопрос без ответа. Застегивая пальто, он продолжил: — Не думаю, что мы чего-нибудь достигнем, обсуждая это здесь и сейчас. Слишком рано делать какие бы то ни было оценки. — Он взглянул на монахиню. — Я буду держать вас в курсе дел Домине, если уж вам так хочется. Ну а теперь, поскольку время идет, а мне хотелось бы, как я уже говорил, вернуться в Лондон до обеда, может быть, вы извините нас?
Настоятельнице не оставалось ничего, кроме как уступить, и она отправила Домине забрать вещи и попрощаться с подругами. В комнате девушку уже поджидала Сьюзен Джонсон, сгорая от нетерпения.
— Ну и ну, Дом! — тут же воскликнула она. — Этот роскошный мужчина и есть твой Джеймс Мэннеринг?
Домине устало взглянула на нее:
— Какой еще роскошный мужчина?
— Мой бог! Только не говори мне, что ты его не заметила! — выдохнула Сьюзен. — Мы с Джейн видели, как он приехал. Когда он вошел, мы как раз были внизу, в холле. Это Джеймс Мэннеринг?
— Да. — Домине запихнула туалетные принадлежности в маленькую сумку и подхватила ее вместе с сумкой побольше, в которой находились все ее вещи.
Сьюзен покачала головой.
— Должна заметить, однако, что ты не выглядишь особенно счастливой! — нетерпеливо воскликнула она. — Готова поспорить, он совсем не такой, как ты себе представляла.
Домине бросила взгляд в ее сторону, направляясь к двери.
— Что ж, здесь я с тобой соглашусь, — сухо произнесла она. — Честно говоря, Сьюзен, я о нем абсолютно ничего не знаю. Я даже не имею понятия, где буду жить!
В ее голосе слышны были тревожные нотки, и Сьюзен ласково взяла подругу за руку.
— Ты знаешь, что он известный драматург, — задумчиво проговорила она. — И потом, тебе не так много лет, чтобы вызывать какой-либо… ну, неожиданный интерес к себе, так? То есть я не хочу обидеть тебя, Домине, но ты такая наивная — разве нет? А я! — Она рассмеялась. — Да я бы все отдала, чтобы оказаться на твоем месте! Быть подопечной такого знаменитого человека! Иметь возможность встречаться с разными замечательными людьми и не стараться выскочить замуж за первого встречного потому, что у него хорошие перспективы!
Домине грустно улыбнулась:
— Ты ведь будешь писать мне? Я сообщу тебе адрес, как только узнаю его сама.
Сьюзен яростно закивала:
— Конечно! В конце концов, ты могла бы пригласить меня ненадолго в гости.
Домине вздохнула и медленно направилась по коридору к лестнице. Начиная спускаться, она заметила Мэннеринга, ожидавшего ее в холле вместе с настоятельницей. Увидев, как девушка сражается с сумками, он оборвал разговор с монахиней и легко взбежал по ступеням, чтобы забрать ее багаж. Домине, не привыкшая к какой бы то ни было помощи, касающейся ее вещей, взглянула на него с удивлением и заметила слабый насмешливый огонек в его глазах, словно он рад был возможности избежать допроса настоятельницы.
Сестра Тереза присоединилась к своей начальнице, чтобы попрощаться с воспитанницей, и створки двойной двери монастыря распахнулись, впустив порыв холодного ветра и сопровождавший его ливень. Домине, надевшая свое школьное габардиновое пальто, подняла воротник, а Мэннеринг повелительно бросил «Жди здесь!», прежде чем выскочить наружу, в грозу.
Через несколько секунд шум мощного двигателя возвестил о появлении его машины, которую он подогнал к самому входу, так что Домине оставалось только пересечь террасу и забраться в тепло и комфорт салона. Она попрощалась с сестрой Терезой, потом с настоятельницей и, нервно сглотнув, добежала до лимузина и прыгнула внутрь. Сквозь стену ливня она видела, что Мэннеринг пошел попрощаться с монахинями, затем большими шагами вернулся к автомобилю и скользнул на сиденье рядом с ней. Отъезжая от крыльца, он поднял руку в прощальном жесте.
Домине откинулась на спинку сиденья, чувствуя, как теперь, когда все родное и знакомое осталось позади, ее охватывает дрожь. Несколько минут она невидящими глазами смотрела на ливень за стеклом и думала, что каждая гроза будет напоминать ей об этом дне. Мэннеринг не сразу заговорил, давая ей время прийти в себя и ловко направляя машину по залитым дождем проселкам. Монастырь Святых Сестер находился приблизительно в пяти милях от Гилдфорда, и только когда они выехали на главную дорогу в Лондон, спутник Домине посмотрел на нее.
