Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 56
И все же с внешним миром до прихода европейцев контактировали в основном северные австралийцы. Остальные же имели дело только с другими аборигенами. Культурного обмена это не отменяло: Австралия – большой континент, и в разных его регионах сформировались хотя и связанные друг с другом, но во многом самостоятельные традиции. Современные лингвисты насчитывают на континенте 27 разных языковых семей и гораздо большее число отдельных языков и наречий, входящих в них. Однако мифы, песни и ритуалы преодолевали языковые границы и огромные расстояния. Это позволяет нам рассматривать австралийскую религию и ее связь с экологией в совокупности.
Неудачный континент
Да, австралийцам не повезло с Австралией.
В современной науке ведется большая дискуссия о том, насколько экологические условия влияют на развитие культуры. Одни исследователи, так называемые «географические детерминисты», рассматривают культуру как производную географии. В некоторых случаях оспорить эту позицию сложно: у ацтеков не было лошадей, а у конкистадоров были, и тут влияние географии бесспорно – лошади водились в Евразии, но не в Америке. С географическими детерминистами спорят те, кто рассматривает культуру как нечто вовсе отдельное от географии, и занимающие умеренную позицию «географические поссибилисты», допускающие косвенное и умеренное влияние природных условий на культуру. Да, говорят они, у ацтеков действительно не было лошадей. Но какие объективные географические обстоятельства помешали им использовать, скажем, колесо? Лошадь для него не требуется[11]. Что помешало китайцам колонизировать Австралию, когда европейцы завоевывали Америку? Географически это было ничуть не сложнее. Как вы уже поняли, книга, которую вы сейчас читаете, написана с поссибилистских позиций: не отрицая влияния географических условий, мы не будем и абсолютизировать их.
Но как бы ни спорили ученые, в отношении Австралии сходятся все: менее благоприятные условия для жизни найти на планете непросто. Большую часть континента занимают пустынные и полупустынные зоны, где занятия сельским хозяйством совершенно невозможны. В тех немногих областях, где теоретически оно могло быть продуктивным, – на севере, востоке, на юге в районе реки Муррей – на практике его существование все равно оказалось невозможным, потому что просто нечего было разводить. Местные животные и растения мало подходили для сельского хозяйства. Правда, во времена, когда люди только пришли в Австралию, там водились и другие животные, в том числе знаменитая местная «мегафауна», крупные млекопитающие. Но они вымерли (весьма вероятно, не без помощи первобытных охотников) за тысячи лет до того, как в Евразии произошла неолитическая революция, то есть возникло земледелие и скотоводство.
То же касается и растений: по-видимому, на континенте в момент появления человека росли дождевые леса, сохранившиеся еще со времен, когда Австралия была частью Гондваны. Как ни сложно сейчас в это поверить, все здесь было покрыто растительностью[12]. Но в наши дни дождевые леса составляют пару процентов от территории континента, сохранившись только на восточном побережье, а центральную часть Австралии занимают пустыни и заросли кустарников. В чем причина? Вероятно, сыграло роль и изменение климата[13], но все же дело не обошлось без поджогов: первобытные охотники сжигали лес, чтоб выгнать из него дичь – ту самую мегафауну, о которой шла речь выше. Правда, последние исследования показывают, что, возможно, виноваты были не только люди.
В мифологии австралийцев образ сокола часто связан с огнем. В одном из мифов, записанных в штате Виктория (его приводит еще Дж. Фрэзер, классик религиоведения), рассказывается, что огонь был похищен птицами у его первоначального хозяина, бандикута – маленького сумчатого зверька, отдаленно напоминающего кролика. Когда голубь отвлек внимание бандикута, тот вынужден был бросить тлеющую головешку, а сокол сумел подхватить ее, но затем уронил вниз. Трава загорелась, и люди узнали, что такое огонь[14].
Религиоведам эта и аналогичные истории известны давно, а вот биологи заинтересовались ей совсем недавно. И обнаружилось, что за мифом скрываются реальные наблюдения: австралийские соколы действительно выхватывают из пожаров, а иногда и из разожженных людьми костров веточки, которые после этого сбрасывают в ближайших лесах. И потом охотятся на убегающую от пожара добычу[15]. В том числе и на бандикутов. Вряд ли, конечно, первые австралийцы научились пользоваться огнем у птиц; освоение огня произошло куда раньше, чем самые древние миграции в Австралию. Но мифы об «огненных соколах» тоже едва ли возникли случайно: подглядеть у птиц идею выжигания лесов ради добычи люди вполне могли.
Так или иначе, последние несколько тысячелетий у жителей континента не было ни животных, пригодных для животноводства, ни сельскохозяйственных культур для земледелия[16]. Единственной попыткой перехода к своего рода сельскому хозяйству, которую они смогли сделать до эпохи колонизации, было создание загонов для рыбы: гениальная идея, показывающая, что земледелие и скотоводство не единственные возможные пути развития неолитической революции[17]. В одной из следующих глав мы узнаем, что по этому же пути шли и полинезийцы. Но в отличие от полинезийцев, живших на островах, большинство австралийцев строить загоны для рыбы все же не могли, поскольку не имели доступа ни к морю, ни даже к рекам.
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 56
