Залившись от смущения и досады жарким румянцем, Абигейл все-таки вырвала руку, но еще раньше она уловила выражение холодноватого триумфа, вспыхнувшего в глубине его зеленых глаз.
Почему-то стало стыдно, как будто ее уличили в чем-то неподобающем.
— Никогда не смей говорить ничего подобного! сказала она жестко и тут услышала позади себя деликатное покашливание.
Обернувшись, она увидела пожилого священника, который смотрел почти извиняющимся взглядом, и до Абигейл дошло, что служба закончилась.
А она даже не заметила: была слишком занята, препираясь с Ником. Что должен думать о ней святой отец?
— Если вам захочется поговорить — пожалуйста, в любое время, миссис Говард, — произнес священник тем успокаивающим тоном, каким он бесчисленное количество раз говорил в сходных ситуациях и прежде, — в любое время, приходите, пожалуйста!
Моя дверь всегда открыта для вас, дорогая моя. Вы это знаете.
Его искренняя доброжелательность подействовала, и Абигейл чувствовала комок в горле, пока пыталась найти слова для ответа. Интересно, заметил ли Ник се смятение? И не потому ли он решил ответить сам, раз она так и не смогла?
— Спасибо, святой отец, — сказал он ровным голосом. — Я знаю, что Абигейл запомнит это. Но здесь теперь я…
— В самом деле? — Священник рассеянно взглянул на него сквозь стекла своих крошечных, в форме полумесяца, очков. — А вы… Извините, по-моему, мы не встречались.
— Я — Ник Харрингтон, — решительно прозвучало в ответ, и затем, так как священник, казалось, ждал дальнейших объяснений, Ник добавил:
— Старый друг семьи. Я знал Абигейл еще маленькой девочкой. Ее отчим вырастил меня как сына.
— Понимаю, — кивнул священник. — Ну что ж, мне очень приятно познакомиться с вами, мистер Харрингтон.
Возможно, он почувствовал облегчение, подумала Абигейл, наблюдая, как двое мужчин пожимают друг другу руки. После смерти Орландо святой отец несколько раз был в ее доме и в каждый свой визит говорил, что кто-нибудь обязательно должен быть с ней рядом.
Она вспомнила, как он стоял в своей далеко не новой сутане в роскошной гостиной, с любопытством и даже изумлением озираясь вокруг, как будто смущенный тем, что у Абигейл есть все, что только можно пожелать, и, однако, нет никого, кто мог бы просто прийти посидеть с нею и подержать за руку, когда она оплакивала умершего мужа.
— Нам пора идти, — негромко сказал Ник.
На этот раз он твердо взял Абигейл под руку и придерживал ее за локоть, как будто боялся, что она может споткнуться и упасть. И Абигейл позволила ему вести ее, благодарная за поддержку.
— Разве вы не вернетесь в дом на ланч, святой отец? — сказал он священнику. — Некоторые, я вижу, уже отправились туда…
Его осуждающий взгляд остановился на друзьях Орландо, которые шумной толпой продвигались к веренице черных лимузинов, будто это была свадьба, а не похороны. Одна из женщин, смуглое миниатюрное создание по имени Джемима, в этот момент как раз перебрасывала боа из ярко-черных перьев через хрупкое плечо, ее головка с блестящими черными волосами откинулась назад в порыве безудержного смеха.
Рот Ника сжался в узкую линию. Действительно, мелькнуло у Абигейл, что они со священником должны были подумать об этих странных во всех отношениях похоронах? Но святой отец, казалось, не замечал молчаливого осуждения Ника. Он с энтузиазмом кивнул своей лысой головой.
— Ланч был бы кстати, — сказал он оживленно, — и я буду очень рад составить вам компанию. По пятницам у моей домработницы выходной, и она обычно накануне готовит мне рыбный салат, который, честно говоря, оставляет желать лучшего! Я дойду до вашего дома пешком — ведь здесь не очень далеко.
— Нет-нет! Об этом не может быть и речи, — помотал головой Ник. Пожалуйста, поезжайте в моей машине, — сказал он и указал на самый длинный из всех низких черных автомобилей в ряду. — В самом деле, я настаиваю!
— А вы? — спросил священник.
— Я поеду с миссис Говард, — ответил Ник, глазами приказав Абигейл не спорить с ним.
Впрочем, это было уже лишнее. Она не могла волноваться или спорить, окоченевшая от холода, вся разбитая. Ник подвел ее к одному из ожидающих автомобилей. Как манекен в витрине магазина, подумала она. Ноги были легки и ненадежны, будто сделанные из пластика. Апатия, которая мучила ее уже несколько дней, неожиданно навалилась снова.
Абигейл опустилась на мягкое черное кожаное сиденье и закрыла глаза, чтобы защититься от вопросов, но, когда их не последовало, приоткрыла тяжелые веки и обнаружила, что Ник наблюдает за ней с бесстрастным лицом. Это само по себе удивляло: обычно на лице Ника Харрингтона читались по крайней мере неприязнь или неодобрение — во всяком случае, когда он находился в се компании.
Деревья за окнами машины, похожие на угольно-черные гравюры, составляли резкий контраст с тяжелыми серыми снежными тучами и почему-то напоминали детей. Как странно, подумалось ей, ведь даже в самом начале их отношений, когда они с Орландо были более или менее счастливы, никогда не вставал вопрос, заводить ли детей.
Абигейл всю трясло. Вообще-то это не так уж и странно. Ник заметил ее дрожь и сразу постучал по стеклу.
— Вы не могли бы усилить обогрев? — отрывисто приказал он водителю. Здесь, сзади, как в Сибири.
В Абигейл ударил приятный теплый поток воздуха, и она облегченно вздохнула, чувствуя, как ледяной холод постепенно оставляет ее тело.
Как давно ей холодно! Этот безрадостный, до костей пробирающий озноб, с которым она ничего не могла поделать, казалось, начался еще до той ночи, когда полицейский постучался в тяжелую дубовую дверь, чтобы сообщить миссис Говард важные новости.
По мрачному выражению лица полицейского она сразу догадалась, что Орландо умер, но прошли долгие мучительные секунды, прежде чем он задал тот бросивший ее в дрожь роковой вопрос: «Вы жена мистера Орландо Говарда?»
Сначала был шок, глубокий шок, но где-то, в глубине души к нему уже примешивалось облегчение, счастливое облегчение оттого, что Орландо никогда не сможет снова сделать ей больно.
И с того момента Абигейл должна была жить с ощущением вины за те чувства…
— У тебя все в порядке? — Глубокий голос Ника, казалось, исходил из ниоткуда, и Абигейл с усилием заставила себя вернуться в настоящее.
— Думаю, да, — напряженно кивнула она.
Ощущение, что она спит, снова захватило ее. И теперь, когда она так себя почувствовала, ей стало легче.
— Тебе скоро будет лучше, ведь похороны позади. Его глаза, устремленные на ее лицо, ободряли.
— Да, — безучастно ответила она.
— Ты выглядишь усталой, Абби. Просто измотанной.
— Так и есть…
— Тогда отдыхай! — решил он. — По крайней мере пока мы не вернемся домой.
