Тетя Ширли подошла, широко раскинув руки, по-матерински обняла его и чмокнула в щеку.
— Мы ужасно рады, что в нашей семье есть такой молодец. — Уже с порога она добавила: — Если тебе будет что-то нужно, только скажи, мы все сделаем.
Она помахала рукой и исчезла за дверью.
Девушка продолжала стоять у окна, скрестив руки на груди и глядя на него.
Ошеломленный неожиданным порывом пожилой женщины, Такер застыл на месте, устремив взгляд на блекло-голубой коврик и машинально потирая щеку, в которую его поцеловали. В голове его мелькнула мысль, что, может быть, стоящая перед ним брюнетка сделает то же самое. Он был бы не против, даже наоборот. Хотя вообще все это очень странно. Он слыхал про такие гостиницы, где стараются создать семейную обстановку, но все же старая дама слегка перебарщивает.
Дверь с шумом приоткрылась, и в щели появилась голова тети Ширли.
— Чуть не забыла… Давай поторопись, быстрее распаковывайся, мы ждем тебя внизу. Поможешь нам с елкой.
Нет, надо все поставить на свои места, а то не успеет он опомниться, как она заставит его распевать рождественские гимны и печь пироги вместе с остальными постояльцами.
— О, миссис… то есть тетя Ширли, я в этом году как-то не собирался заниматься елкой. — Ему приятно снова оказаться в этом доме, но праздновать Рождество… нет, это было бы слишком тяжело.
— Ой, нам будет трудновато без вашей помощи, — вдруг вступила в разговор брюнетка. — Понимаете, тетя Ширли решила больше никогда не собирать у себя все семейство. Это наше последнее совместное Рождество, и мне хочется, чтобы праздник получился на славу. Но для этого надо, чтобы все принимали участие, все до одного. — Она на мгновение задумалась. — Тогда, может, вы развесите бусы и гирлянды с лампочками? — Было ясно: обе поставили задачу во что бы то ни стало вовлечь его в дружные приготовления.
То, что они решили больше не принимать постояльцев зимой, было ему понятно: нелегко готовиться к празднику, когда вокруг куча посторонних людей. И все же Такер не собирался менять свои планы ради неизвестно кого. Он отрицательно помотал головой.
Тетя Ширли ухмыльнулась.
— Все ясно. Хочешь развешивать омелу. Я с самого начала тебя раскусила — ты романтик.
При слове «романтик» его взгляд невольно переместился на прелестную брюнетку, а губы произнесли:
— А вы поможете?
— Конечно, — ответила она так, словно это разумелось само собой.
Такер потер небритый подбородок, не отрывая глаз от ее чистого, точеного лица.
— Может, я спущусь ненадолго…
— Хорошо, — сказала Ширли. — Я попрошу, чтобы тебя подождали. — Она взяла брюнетку за локоть и увела ее с собой.
Спустившись вниз, Рут достала старую потрепанную Библию, и собравшиеся вокруг нее кузены, кузины, тетушки и дядюшки принялись изучать семейную родословную.
— Он классный, — заявила четырнадцатилетняя Брук.
— Ты для него слишком мала, — заметила Вивиан. — Если ему кто и понравится, так это девушка постарше, вроде меня.
Рут, водившая пальцем по списку рождений и свадеб в поисках фамилии Мэдок, проворчала, не поднимая головы:
— Две дурочки, что та, что другая. Если он наш родственник, в чем, кстати, я сомневаюсь, то к нему надо относиться, как к остальным кузенам.
Брук захихикала.
— А что, если он из тех кузенов, которые любят целоваться?
Рут откинула волосы назад, сделав вид, что ничего не слышит.
— Ну вот, я так и думала. Никаких Мэдоков здесь нет.
Орен отодвинул Рут своей тростью и склонился над раскрытой книгой, лежавшей на кофейном столике. Он перевернул страницу и стал рассматривать раскидистое генеалогическое древо. Основательницей дружной семьи Бэбкок была Лили, ныне покойная. Хотя она сама и ее дочери, рожденные в браке с Клемом, после замужества прибавили к генеалогическому древу другие фамилии, последующие поколения продолжали считать себя Бэбкоками.
Орен задержал палец на квадратике, к которому шла линия от Лили, прапрабабки Рут.
— Вот, тут есть Элен, которая вышла замуж за троюродного брата, но что-то я не вижу никаких Мэдоков, и никакого Такера она вроде бы не рожала.
Подошла Ширли и наклонилась над пожелтевшей страницей. Ее пожилой друг встал, проследовал за ней к столику и взял ее за руку.
Рут незаметно посмотрела на них. Как хорошо, что тетя встретила человека, которого полюбила и который отвечает ей взаимностью. Может быть, и она найдет когда-нибудь мужчину, с которым будет так же счастлива, как Ширли с Борисом.
Ей пришло в голову, что, наверное, именно из-за Бориса тетя Ширли решила больше не устраивать семейные рождественские праздники. Они отнимают массу сил и времени, а тете сейчас хочется погрузиться в личную жизнь. Потому-то Рут и заменила ее на этот раз, взяв на себя почти все приготовления. Она надеялась, что, если праздник удастся лучше, чем когда-либо, тетю удастся уговорить собрать всех на Рождество и в следующем году.
Для Рут эти ежегодные семейные сборища имели большое значение, придавали уверенности. Она была совсем маленькой, когда умерли ее родители, и подобные праздники показывали ей, что она не одинока, у нее есть семья. Рут надеялась, что когда-нибудь она выйдет замуж и добавит к списку в старинной Библии новые имена.
Рут тряхнула головой и снова уставилась в Библию. Ей вспомнилось, как тетя Ширли расспрашивала этого симпатичного гостя.
— Тетя Ширли, как вы думаете, может, Элен снова вышла замуж, а вы не знаете?
— Ну, если так, то Такер Мэдок приходится нам очень-очень дальней родней, да и то только через брак, — довольным тоном заметила Вивиан. — Так сказать, сводный кузен.
Рут не могла объяснить, почему эта мысль ей очень понравилась и по какой такой причине ее растревожили слова сестры, обрадовавшейся тому, что родственник, оказывается, вроде бы никакой и не родственник.
— Ну, не знаю. — Тетя Ширли задумчиво почесала руку. — Мне кажется, Элен как жила со своим первым мужем, так и живет. Хотя, может, я и ошибаюсь. Я не получала от них никаких известий с тех пор, как родилась Брук, то есть вот уже около четырнадцати лет.
У Рут по спине пробежал холодок. Даже если допустить, что Элен развелась и вышла замуж за Мэдока, все равно у нее не могло быть сына, которому самое малое под тридцать.
Итак, в их семью затесался мошенник, пусть даже он настолько хорош собой, что невозможно отвести глаза. Вообще-то Рут Марш была человеком мягким и покладистым — недаром ученики школы, где она преподавала, прозвали ее Мисс Зефир[1], — но она не могла оставаться спокойной, когда к ним в дом пробрался чужак явно не с добрыми намерениями. И надо же, чтобы это случилось как раз под Рождество!
