попробую! — развел руками.
Мужик засмеялся:
— Смотри… хуже не сделай! — но гитару протянул.
Иван вернулся к столу, присел, поправил струны. И-и-и… понеслась душа в рай!
— Помнишь, девочка — гуляли мы в саду?
Я бессовестно нарвал букет из роз!
Дай бог памяти — в каком это году
Я не чувствовал ладонями заноз?
За их столом затихли женщины, с интересом посмотрел на него Виктор. Почти сразу затихли и за соседними столами.
— Надрывались от погони сторожа,
И собаки не жалели в беге сил!
Я ж бежал, твоим букетом дорожа,
И, запутавшись в заборах, колесил.
Песня была длинной. Даже — еще длиннее, потому как Иван растворялся в глазах Лизы, как в омуте. То чуть сбивался между куплетами, наткнувшись на взгляд Зои.
— А потом качалась ночь на каблуках,
И кувшинки глупо путались в пруду.
Помнишь, девочка, занозы на руках?
Дай бог памяти, в каком это году…
Когда Косов закончил петь, и затих последний звук струн, сначала нестройно, но потом все громче раздались хлопки, а потом и аплодисменты.
— Еще! Парень — давай еще! Молодец, курсант! — раздавалось со всех сторон, но Иван видел только глаза Эльзы. Ну-у-у… пусть будет — и еще немного — Зои.
Попаданец — поймал кураж! Несильный хмель, горящие глаза красивых женщин, поддержка зала… тьфу ты, веранды, конечно же! Но — пусть веранды. Люди же? И им — нравится!
— Спой еще! — негромко попросила Эльза, — Ты так здорово пел там, в походе!
Зойка сразу же приникла к ушку подруги и что-то зашептала. Лиза покосилась на Ивана, чуть покраснела и — тоже шепотом! Что-то — Зойке.
«Новиков? Да ладно… ты же зарекался шансон вспоминать! А что тогда? А вот… пожалуй, подойдет!».
Косов помнил некоторые песни, которые тоже можно было бы причислить к дворовым, но — не к блатным.
«Здорово их пела Джемма Халид!».
— Он — капитан, и родина его — Марсель!
Он обожает споры, шум и драки!
Он курит трубку, пьет крепчайший эль,
И любит девушку из Нагасаки!
На этой песне ему пришлось встать — ритм не тот, чтобы играть и петь ее, сидя! Косов оглядел веранду. Теперь уже практически все находящиеся здесь слушали его. Кураж! Кураж в этом деле… очень важен. А он его сейчас поймал и чувствовал, как встают волосы на загривке от эмоций людей! Он даже пританцовывать стал, видя, как пританцовывают сидя люди, как улыбаются, кивают головами!
Приостановившись, он, положив руку на струны, заставил их замолчать, и весело спросил:
— А почему вы не танцуете? Я же вижу — вы же хотите танцевать! И пусть места тут немного, но — займут его самые смелые!
И продолжил:
— У ней — такая маленькая грудь!
А губы, губы алые как маки!
Уходит капитан в далекий путь,
Расставшись с девушкой из Нагасаки!
Когда он закончил, танцевали уже многие — насколько позволяли размеры веранды, вовсе для этого не предназначенные.
— Еще! Давай еще! Разохотил нас, понимаешь! Еще танцевать! — слышалось с площадки.
— Ну-у-у… еще — значит — еще! Кто я такой, чтобы возражать таким хорошим людям! — засмеялся Косов.
— Три красавицы небес, три красавицы небес,
Шли по улицам Мадрида.
Донна Клара, донна Рэс, Донна Клара, Донна Рэс,
И красавица Лолита.
А по улице большой, а по улице большой
В самом бедном одеяньи
Нищий бледный и худой, нищий бледный и худой
Попросил на подаянье…
Косов чувствовал, что его понесло, и надо бы остановиться, но… не мог ничего поделать — затравил людей, расхлебывай! Следующей песней он и вообще выбился «из времен»!
— Люди встречаются, люди — влюбляются, женятся!
Мне не везет в этом так — что просто беда!
Вот наконец вчера вечером встретил я девушку.
Там, где тревожно стучат, гудят поезда.
«А ничего так! Людям нравится. Заходит песня в зал, еще как заходит! А казалось бы — совсем другая ритмика-мелодика!».
После этой песни, его утащила к столу Зоя:
— Хватит! И так уже вон какой концерт дал! Поешь, шашлык уже совсем остыл.
— Сейчас, только гитару отдам, — выдохнул Иван и направился к компании, где сидел владелец гитары, — Большое спасибо вам! Вот… спел как смог!
— Да чего там?! Мастер, сразу видно! — махнул рукой мужик, — А я вишь… отходную гуляю. В Самарово, на стройку завербовался. Завтра уезжаю!
Косов кивнул:
— Бывал там…
— Да ты что? — заинтересовался мужик, подобрался и даже вроде бы — чуть протрезвел, — И чего там?
— Нормально! — пожал плечами Косов, — Тайга, глухомань, комары!
— А ты что там — работал? — продолжил вопросы мужик.
— Ага… два года назад.
— И — как? Платят-то хоть как — подходяще?
— Да кем работать… У нас там и по шестьсот, и по семьсот выходило. А у вальщиков леса — так вообще тыща получалась!
— Да ну! — не поверил мужик.
— Точно! Не вру! — кивнул Косов.
— А чего уехал тогда?
— К родственникам надо было съездить. А потом — вот, в училище поступил. Так что — удачи тебе! Если там нормально работать — без денег не останешься.
Шашлык и правда — остыл. Но был по-прежнему вкусным, хоть и не до такой степени, как шашлык Самвела. Виктор вылил Ивану в рюмку остатки коньяка:
— Вот… все что осталось! Не поверишь — это они выпили! — кивнул он на девушек, — Пока ты концерт давал, они
