того, кто её и сторожит. Тебе самому нужен был сторож, тогда бы ты не сотворил того погрома.
— К чему вы? Я и так ничего не забыл.
— Ты забыл. Я умышленно тебе не устаю напоминать об этом. Чтобы ты одумался и остался вместе со всеми. Я не добрый доктор Франк, чтобы щадить твои тонкие нервы, твоё травмированное существо. По мне ты после того, что ты сотворил, совершив убийство нескольких трольцев, злодей, хотя и не бесчувственный, и только моё личное великодушие не позволило сдать всю информацию на тебя в ГРОЗ. Ты почему честно не привёл ко мне ту девушку из притона? Я бы знал о её нахождении у тебя и держал всё под контролем. Надоела бы она тебе, мы зачистили бы её память о днях, проведённых у нас. Ты один, что ли, шатался по их злачным местам в столице, один исцелял своё одиночество, как умел? Но ведь только твоя девушка погибла столь страшно, и только ты устроил в столице бандитский налёт. Пусть та свалка была достойна огненного очищения, но умерщвленные тобою люди? Их-то за что ты спалил? На двух мразей пришлось несколько невиновных. Так что не о девушках тебе надо думать, а о дальнейшей собственной участи. Если на Землю прибывает космическая орда, то два-три специалиста на группу все обследования и собеседования проводят отчасти в скользящем поверхностном режиме и не углубляются в каждого настолько, как это бывает с теми, кто сваливается из своих вояжей в одиночестве. Ты же раскроешься, как фисташка от жара, при контакте с высокопрофессиональным психиатром, а это необходимая процедура после возвращения человека из глубин Вселенной. Вдруг кто и утратил адекватное нашему миру состояние сознания? А такие сдвинутые сплошняком идут из Космоса. Смятые перегрузками и пробитые неизвестными излучениями, от которых не создано пока защиты. И что тогда? Вытянут из тебя все твои тайны, а заодно и наши тут совместные. А оно мне важно. Не за твою участь я и переживаю, поскольку ты за себя всё решил. Я за себя волнуюсь и за всех прочих. К тому же коллективное братство даёт каждому, составляющему его человеку, гораздо более сильную психологическую защиту от всякого несанкционированного воздействия извне. Вдруг кому придёт блажь залезть в твоё подсознание глубже установленной этически черты? Мало ли у кого какая собственная и скрытая цель для того, чтобы вычерпать из тебя всё то, что ты тут загрузил в своё подсознание, не ведая о том осознанно? Коллектив же, особенно с таким авторитетом как доктор Франк, с такими старожилами на Троле, как я и Арсений, это нешуточная круговая защита для оступившихся парней, вроде тебя. Ты ведь отлично понимаешь, что коллектив тебя не выдаст. Да и не все знают о твоём инопланетном «подвиге». Твоё преступление — твой и внутренний суд самому себе. Лично я не думаю, что он бывает милостивее, чем суд внешний. Тот просто снимает с человека всякую вину, карая его лишь по внешней видимости. Понятно, я веду речь не о человекоподобном отбросе, а о человеке, кем тебя и считаю. Оступившийся человек сам определяет степень своей вины. Способы её искупления. Уяснил?
Дальше они шли молча. Олег подавленно молчал. Возразить ему было нечего, защищать себя он не мог, отлично понимая правоту шефа. Только затаённое упрямство Олега, зацикленность на обидах, вовсе не оставили его. Даже в молчании Олега, в его скользящих каких-то шагах, чувствовалась уплотнённая враждебность, направленная на Рудольфа лично. Это был невротический перенос, — когда собственную вину, не имея сил её принять, переносят на окружающих. Олег как был, так и остался за той гранью, разделяющей человека нормального и человека преступного. Он перешёл эту грань, а назад не вернулся, о чём ярко свидетельствовала его дикая драка в ресторане и все последующие конфликтные проявления в коллективе. Почему доктор Франк ничего не видел?
— Разве вы сами никогда не ликвидировали людей? Тех, кто приходили из Архипелага?
— Я ни разу, ни разу не нарушил ни земной, ни местный закон! — и Рудольф схватил Олега за рубашку на его груди, поскольку больше было не за что. Ткань треснула, когда Олег отпрянул в сторону. — В горах вяло текущая война, и мы защищаем не только себя, но и всю континентальную страну. Чего тебе непонятно из сказанного, если ты сам принимал участие в боевых действиях. Разве тебя кто за них упрекнул? А этические, то есть нравственные перекосы в поведении человека, это уже несколько другое. И ты не поп-батюшка, чтобы отпускать чужие грехи. А я лично не прощаю себя за ту девушку, за Ласкиру — Колибри, чью гибель ты навесил и на мою совесть. Ты, сопливый маньяк, и ноготка её не стоил и не знаешь того, что в её жилах текла наша земная кровь, поскольку её мать была полукровкой, рождённой от землянина. Уж не знаю, что там была за история. Давно было. Задолго до того, как я тут очутился.
— Так чего ж вы её выкинули на растерзание тварям?! — крикнул Олег и поперхнулся собственным криком.
— Забыл про свой сломанный нос и прочее? — отозвался Рудольф вполне спокойно. — А то я могу повторить урок нравственного воспитания для того, чтобы ты очухался. Да доктора Франка жалко будить. Он весь день работал на горных террасах, ухаживал за своим садом-огородом. А то придётся ему опять тебе травму залечивать. И я не шучу, если ты этого не понял. Субординацию соблюдай, пожалуйста.
— Как я вас ненавижу!
— Меня-то за что?
— Не знаю. Но как-то чую, что вы один и виноваты в её гибели. И в моём дальнейшем безумии.
— Очнись, Олег! Не будь таким инфантильным даже после такой зверской инициации, что ты тут прошёл. Я отношусь к тебе, как и к Артуру, Антону и все прочим. Я люблю тебя отеческой любовью, поэтому и страдаю за тебя. Никто, ты понимаешь, никто, кроме Бога, наверное, не может дать тебе прощения. Это останется в тебе навсегда, пока ты дышишь и думаешь… А что там будет, за пределами жизни, я не знаю.
На смену ясному и жаркому дню пришёл контрастно холодный и мрачный вечер. Обычно розоватый, большой спутник Лаброн, как его здесь называли, сегодня выглядел оранжевым и грязным от наплывов рваных пепельных облаков. Он всходил со стороны пустынь и словно отражал в себе, как в закопчённом зеркале, их мрачную беспредельность. Другой спутник, тот, что поменьше, носил имя Корби — Эл. На его орбите находилась станция землян «Ирис». Спутник земляне называли
