У меня нет ничего, что ты бы мог отнять. Ла-ла, ла-ла-ла-ла-ла, ла-ла-ла. У меня нет ничего, что ты бы мог отнять.
Допев песню до конца, Амма ловко спрыгнула со стула, не расставшись с любимой гитарой, и махнула рукой:
— Да, ладно тебе шекспировский драматизм нагонять, выбираемся из этой дыры, и вперёд!!!
* * *
Дирижабль завис у самой земли над палаточным городком ИБиСа, и к серебристому левиафану воздушного океана со всех сторон наперегонки бежали люди, так что Лидерам Кланов и Афалии даже не дали ступить на лужайку. Соратиницы подхватили своих подруг на руки, и те беспрерывно взлетали вверх под восторженные вопли эволэков. Наставники себя вели не так бурно, но тоже не могли скрыть радости, и девушки оказались в плену: их тискали в объятьях, целовали, плакали на груди, не веря в возвращение…
Аппарель грузовой кабины дирижабля уже опустилась, и из чрева стали выгружать несуразного вида блоки — предназначенные для монтажа на космических кораблях, они были довольно компактны, но специфика сказалась на архитектуре, да и запас прочности был повышен до возможного предела, так что, вместо привычных сфер они больше напоминали ящики из ячеистого материала.
Но первой на земле оказалась странная парочка: юноша в красивом, хотя и небрежно одетом, мундире, с затянутой в чёрную перчатку рукой и закрытым лучами пластыря левым глазом. Рядом шествовала более чем странно одетая девушка, во внешнем виде которой сквозила какая-то кукольность, неестественность совершенства тела, выставленная, к тому же, напоказ.
Эволэки притихли, от неожиданности чуть не уронив Нариолу (она по причине малого веса летала выше всех), и с немым изумлением уставились на незнакомцев. Только пробившиеся в первый ряд Раткины даже не узнали, почувствовали, кто перед ними…
— Здравствуй, мама… Здравствуй, папа…
Он улыбался и не плакал, единственный глаз, такой же небесно голубой, пусть и с застывшим льдом душевной боли, горел огоньком радости. Он вернулся не просто потому, что так было нужно — его ждали! Он будет бороться дальше со всеми невзгодами, что подкинет своенравная Судьба, и никто никогда не увидит вместо весёлого Лиса пустой оболочки. Что-то умерло в душе, да, но что-то новое родилось, заполнив опалённую огнём сражений пустоту. Вернулся! И родителям, что сходили с ума от неизвестности, ничего другого не было нужно.
Они долго не разжимали объятий, а дед с напускной суровостью мял его плечи:
— Молодец, внук, ты стал настоящим мужчиной.
Даже Екатерина Вячеславовна, как могла, не пускала наружу слёзы, а мужчины тем более держали в узде эмоции, понимая, что никакие рыдания сейчас ни к чему — Элан не примет жалости или сочувствия. В чём он сейчас нуждался, так это в их поддержке, и юноша знал, что за внешней сдержанностью скрываются глубокие и сильные чувства. Его возвращению рады, его ждали, надеялись вопреки всему, и он не подвёл.
Когда первые порывы от долгожданной встречи пошли на спад, все обратили внимание на легкомысленно одетую девчонку, что хмуро глядела на эволэков:
— Ну, салаги, теперь вам точно конец, — Амма покачала головой. — У меня есть тело, и я буду вас третировать по индивидуальной программе!
Лицо девчонки озарила улыбка непередаваемого счастья:
— Начнём с рыжего!
Её голос, конечно же, узнали, но подойти близко никто в первые секунды не решался, чем проказница воспользовалась тут же. Амма взвилась в прыжке, выбросив ноги вперёд, бесстыдное платье раскрылось парашютом, и Элан инстинктивно выставил руки, пытаясь, с перекошенным от испуга лицом, поймать её. Получилось, хорошо, и довольная шкодница, как только Лис непроизвольно прижал её к себе, полезла с поцелуями:
— О, мой спаситель! Как мне тебя отблагодарить?!
Уже через секунду «рыцарь» был не рад чудесному спасению «принцессы» из темницы. Под её напором он рухнул на землю, а чертовка припечатала его к земле, и они оказались в совершенно недвусмысленной позе. Мало того, умело чередую страстные поцелуи и наполненную сладкой истомой речь, Амма умудрялась расточать пламенные заверения, не давая ему сказать ни слова в знак протеста:
— Я могу подарить тебе себя всю без остатка! Кстати! Я от скуки поинтересовалась, что у меня под трусиками, и обнаружила т-а-а-а-кую интересную штуку!!!
Эволэки и наставники умирали от смеха, узнав теперь электронную проказницу, а отец Серафим просто остолбенел от неслыханной распущенности, не произнося ни слова, глядя на оттопыренную попу Аммы. Выражение его лица вызвало даже более бурный приступ веселья, чем публичные домогательства бестии.
— Ну, показать тебе?! — не унималась развратница, уже чуть ли не пытаясь стащить с себя бельё ниже пояса, пока Элан, заливаясь смехом, отчаянно старался скрутить её руки, прекрасно понимая, что неугомонная озорница вполне может отмочить и такой фортель прямо на публике.
