В сумерках небольшая группа итальянских наемников, решивших прогуляться за городскими стенами, столкнулась с отрядом повстанцев. Один из итальянцев был захвачен в плен (этот эпизод описан в «Мертвой земле») и повешен на стенах, окружавших дворец графа Суррея[172]. Настроения на Маусхолдском холме царили свирепые, что, учитывая перспективу завтрашней битвы, было отнюдь не удивительно. Бо́льшая часть солдат Нортгемптона разместилась на рыночной площади, где они разожгли огромный костер. Были предприняты поспешные попытки укрепить городские стены, по Нориджу ходили патрули. Надо сказать, что патрулировать узкие крутые улочки в полной темноте – задача не из легких. Ловушка захлопнулась; ночью повстанцы открыли огонь из пушек по восточным стенам города, а затем последовала мощная атака, обернувшаяся кровопролитными уличными боями. Несмотря на то что повстанцы ориентировались в Норидже намного лучше своих противников, они не сумели выбить солдат Нортгемптона из города и были вынуждены отступить.
На следующее утро Нортгемптон вновь предложил мятежникам прекратить сопротивление, обещая взамен прощение и помилование. Ему сообщили, что у Покторпских ворот собралась огромная толпа; однако, когда туда прибыл королевский посланник, повстанцы вновь отказались разойтись, заявив, что не являются предателями, ибо хранят верность королю и правительству и, следовательно, не нуждаются в помиловании.
Как выяснилось, то был маневр для отвлечения противника; вскоре после этого мятежники ворвались в город через Епископские ворота. Опасаясь попасть в ловушку на Холм-стрит, по одной стороне которой тянулись высокие стены, ограждавшие территорию собора, а к другой вплотную примыкал Большой госпиталь, повстанцы разрушили госпитальные стены, открыв по ним огонь из пушек[173]. Несомненно, за время, прошедшее после первой битвы, канониры успели изрядно усовершенствовать свои навыки. Не задерживаясь на Холм-стрит, атакующие достигли обширного незастроенного пространства, так называемой Дворцовой равнины. Именно здесь завязалась битва, во время которой войско Нортгемптона понесло сокрушительное поражение, а лорд Шеффилд был убит. Остатки разбитой армии обратились в бегство, вслед за солдатами Норидж покидали состоятельные горожане – некоторые, опасаясь, что богатая одежда выдаст их высокий статус, были в одном нижнем белье. Согласно отчету Сотертона, значительная часть города поблизости от Епископского моста была охвачена пожаром; однако ливень, сопровождавший грозу, которая разразилась 1 августа, погасил пламя. Покинув Норидж, Нортгемптон и его солдаты остановились в Кембридже.
Несомненно, армия эта была слишком мала и плохо организована; расчет на боевые качества итальянских наемников не оправдался. Повстанцы, напротив, проявили не только смелость, но и стратегическое мастерство. Согласно подсчетам Сотертона, потери повстанцев составили около 400 человек – примерно 5 процентов от численности всех жителей лагеря. На Маусхолдский холм вновь пришли печаль и скорбь по убитым.
Возрастающая изоляция: 1–24 августа
Разгром армии Нортгемптона стал наивысшей точкой восстания. На протяжении прохладного и дождливого августа Норидж находился в руках повстанцев, но все прочие норфолкские лагеря постепенно прекращали свое существование. Вторая, более мощная попытка взять Ярмут, которую маусхолдский отряд предпринял семнадцатого августа, вновь закончилась неудачей; во время контратаки защитники города захватили 30 повстанцев и 6 пушек. Тем временем до обитателей лагеря дошли слухи, что правительство собирает в Лондоне новую армию, значительно более многочисленную и возглавляемую более опытными командирами. Жители Маусхолдского холма не могли не ощущать, что оказались в изоляции.
Тем не менее повстанцы полностью сохраняли контроль над Нориджем; формально обязанности мэра исполнял Августин Стюард, однако все важные управленческие посты занимали сторонники Кетта[174]. В Нориджском кафедральном соборе разместились повстанческие отряды. В течение нескольких дней в городе вновь бушевало мародерство. С криком «Голову трески за пенни!», наводившим на состоятельных горожан ужас, повстанцы врывались в богатые дома и брали все, что считали нужным; иногда это делалось под предлогом поиска солдат из армии Нортгемптона. Подобного вторжения не избежал даже особняк Августина Стюарда; впрочем, вскоре мародерские набеги были прекращены, что свидетельствует о том, что приказы Кетта по-прежнему выполнялись неукоснительно. Августин Стюард получил разрешение направлять в лагерь проповедников, которые зачастую не питали ни малейших симпатий к восставшим. Тем не менее богатые жители Нориджа по-прежнему пребывали в состоянии величайшей тревоги.
Одиннадцатого августа было опубликовано воззвание, в котором объявлялось о конфискации собственности мятежников из западных графств. Через несколько дней, шестнадцатого августа, западные повстанцы потерпели сокрушительное поражение в битве неподалеку от деревни Сампфорд-Кортни; за этим последовали жестокие репрессии против участников восстания. Обитателям трех лагерей, находившихся в Эссексе, и еще двух в Кенте было даровано прощение и розданы деньги, однако шестерых лидеров эссекских повстанцев вскоре казнили[175]. Мелкие лагеря исчезали один за другим.
Ожидание армии Уорика
Примерно двадцатого августа армия, возглавляемая графом Уориком, начала поход из Лондона. Сведения относительно ее численности, указанные в различных источниках, не совпадают, но цифра в 10 000 представляется наиболее достоверной. Армия состояла из деревенских рекрутов и профессиональных военных, среди которых были капитан Друри, имевший немалый опыт участия в войнах с Шотландией, и около 15 000 ландскнехтов. Эти швейцарские или германские наемники пользовались в Европе славой самых свирепых бойцов; они передвигались на мощных боевых лошадях, были вооружены длинными копьями и аркебузами, которыми в ближнем бою наносили смертельные удары[176].
Первоначально герцог Сомерсет собирался лично возглавить армию, но впоследствии отказался от этого намерения и передал командование Джону Дадли, графу Уорику. Дадли являлся вторым по значимости членом Тайного совета и, в отличие от маркиза Нортгемптона, во время сухопутных и морских сражений проявил себя как способный военачальник. Вероятно, Сомерсет понимал, что, взяв на себя командование армией, он окончательно уничтожит собственную репутацию «друга бедняков». Так или иначе, протектор совершил очередную ошибку, ибо победа, одержанная Дадли, в значительной степени укрепила репутацию последнего. Выйдя из Лондона двадцатого августа, армия соединилась в Кембридже с остатками войска Нортгемптона, продолжила движение на Норфолк и двадцать третьего августа достигла Ваймондхема. Вероятно, в это время на Маусхолдском холме царили противоречивые настроения – страх, гнев и решимость стоять до конца. Учитывая навыки, которые повстанцы проявили в сражениях с профессиональными войсками, можно предположить, что в течение августа они интенсивно занимались военной подготовкой. Это лишь укрепляло их в намерении не сдаваться ни при каких обстоятельствах.
