лет всё ничего не выходит. — Имеется в виду период, наступивший после петровских реформ. В „Преступлении и наказании“ Разумихин говорит: „А мы чуть не двести лет как от всякого дела отучены“ (наст. изд. Т. 5. С. 141). В записной тетради 1872–1875 гг. есть также запись: „Наше Петром Великим отученное от всякого дела общество“ (XXI, 256). Критическое отношение к реформам Петра Достоевский высказывал неоднократно. В объявлении о подписке на журнал „Время“ (1860) он писал, что народ не принял этих реформ, „отшатнулся“ от них.
243
„Grattez le russe et vous verrez le tartare“. — Крылатая фраза эта приписывалась разным историческим лицам: Жозефу де Местру, Наполеону I, принцу де Линю.
244
…не мог бы писать в другом роде, как в историческом…; ср. также: „…в картине, изображавшей русское семейство средне-высшего культурного круга в течение трех поколений сряду и в связи с историей русской…“ —Намек на роман Л. Н. Толстого „Война и мир“.
245
Внук тех героев — уже не мог бы быть изображен в современном типе своем иначе, как в несколько мизантропическом, уединенном и несомненно грустном виде. — Имеется в виду Левин, герой романа Л. Н. Толстого „Анна Каренина“.
246
Петербургский период русской истории. — Период, начавшийся после реформ Петра I.
247
Лицо в размерах матушки игуменьи Митрофании… — Игуменья Владычне-Покровского монастыря в Серпухове Митрофания (в миру баронесса Прасковья Григорьевна Розен, фрейлина императорского двора) занималась подлогами денежных документов (подделки векселей, завещаний и т. п.) в пользу своего монастыря. В начале 1873 г. подлоги ее раскрылись, она была привезена в Петербург, где велось следствие. Возбудил дело против Митрофании А. Ф. Кони, который в своих воспоминаниях дал ей такую характеристику: „Это была женщина обширного ума, чисто мужского и делового склада, во многих отношениях шедшего в разрез с традиционными и рутинными взглядами, господствовавшими в той среде, в узких рамках которой ей преходилось вращаться <…> Самые ее преступления <…> несмотря на всю предосудительность ее образа действий, не содержали, однако, в себе элемента личной корысти, а являлись результатом страстного и неразборчивого на средства желания ее поддержать, укрепить и расширить созданную ею <…> общину“ (Кони А. Ф. На жизненном пути. СПб., 1912. Т. 1. С. 45). Процесс игуменьи Митрофании вызвал огромный интерес и много печатных откликов. Так, в „Голосе“ от 4 июня 1874 г. в статье „Московские заметки“ сообщалось: „…такого процесса, каков процесс преподобной игуменьи Митрофании, еще не было, да, пожалуй, и не будет ни ныне, ни присно, ни во веки веков, а потому любители сильных ощущений и эффектных судейских mises en scènes, с архиереями и игуменьями в качестве свидетелей, с целым полком других свидетелей, с целым архивом письменных доказательств, с целым арсеналом улик рго и contra, с целою литературой „за и против“, с мильонами в основании, с „мученицей“ во главе и со стотысячными адвокатскими гонорариями в придачу — такого процесса мы не видывали…“. Судебное разбирательство дела игуменьи Митрофании происходило в Московском окружном суде 5-18 октября 1874 г. Отчеты о нем печатали многие газеты.
248
…в противоположность еще недавним родовым нашим типам, имевшим столь различные от ваших детство и отрочество. — Намек на повести Л. Толстого „Детство“ и „Отрочество“.
