вопрос покажется дерзким, но я все время ломал себе голову: вы так думали вплоть до минувшей ночи, пока не увидели его на берегу?
— А что мне еще было думать? Но мы несколько забегаем вперед. А в тот момент у меня даже сомнений не возникло в том, что произошло. Хендерсон меня опоил и собирался ночью дать деру с кладом, но сам несколько перебрал и, как полный идиот, когда пошел вывозить машину, взял керосиновую лампу. Потом он ее уронил, ну и загорелось. Я решительно не мог понять, как дверь оказалась заперта. И до сих пор не понимаю, хотя, конечно, похоже, ее запер Хендерсон. А это, видимо, должно привести к выводу, что у Хендерсона на кого-то был зуб — бог знает, на кого и за что. И он с этим кем-то довольно затейливым способом разделался. Но тогда, повторюсь, я решил, что дверь просто захлопнулась, от чего сдвинулась щеколда замка. Полагаю, если она чуть выдвинута, в принципе это возможно. Но если вы спросите меня, чем хоть одна живая душа могла заниматься той ночью в гараже, кроме, разумеется, Хендерсона, я пас, просто не представляю. А вы?
— Согласен, трудно понять… А накануне вечером машина стояла в гараже? Потому что если да, то, конечно…
— На самом деле, перед тем как завалиться на боковую, я пошел в гараж проверить, все ли готово. Машина была там. Так что вывел ее, полагаю, Хендерсон. И правильно сделал, потому что на следующий день она мне нужна была позарез. Времени на обдумывание хитроумного плана не оставалось; я просто запихнул проклятое якобитское старье в отделение для инструментов, а в общем-то, куда пришлось, и рванул в Мортон. Еще я очень переживал из-за табакерки, ее отсутствие могла заметить Корнелия. Поездочка была еще та, скажу я вам; я буквально засыпал за рулем и в ужасе просыпался. Но я все успел; если бы тетка чего-то хватилась, я бы, конечно, уже знал. Последние дни мне было совсем невесело, но, понимаете, приходилось торчать тут. Ведь если бы я уехал, возникла бы куча подозрений. Все же думали, что это я укокошил старину Копателя.
— А других причин нет? — спросил Бридон. — Я поигрывал мыслью, что вы, может быть, надеетесь найти настоящий клад. Что вы подумали, прочитав мое вчерашнее послание? Там говорилось про пятьдесят на пятьдесят.
— Допустим, послание настоящее, от Хендерсона (в чем я вовсе не был уверен). Тогда из него можно заключить, что Хендерсон попытался провернуть какой-то другой, свой план, но у него не получилось и он вернулся к нашей изначальной идее, а именно разуть «Бесподобную» и барыш поделить пополам. Мысль о том, что Хендерсон решился на доброе дело и предлагает со мной поделиться, я, разумеется, даже не рассматривал. Вы его не знали, в противном случае поняли бы меня. А кстати, по-вашему, он болтался тут все это время? Мне бы хотелось с ним переговорить, прежде чем он грохнулся в воду. Он, конечно, гадко со мной поступил, но все-таки я хотел бы уладить с ним кое-какие вопросы. Прошу вас, мистер Бридон, скажите, что вы на самом деле обо всем этом думаете. Вы наверняка понимаете много такого, чего я не вижу.
Бридон взглянул на наручные часы.
— Пора домой, — сказал он. — Я договорился, что минут через десять к нам заглянет несколько человек, которых интересует эта история, и я с удовольствием поведаю им все, что вы мне только что рассказали, если позволите, а потом, полагаю, мне придется попытаться реконструировать действия Хендерсона. Если вы желаете узнать все поскорее, милости просим, присоединяйтесь к компании. Если нет, можете проведать нас вечером.
— А что, собственно, за компания?
— Ну, один мой друг, из полиции, мы вместе были на фронте. Он приехал, поскольку проделки Хендерсона вызывают его должностное любопытство. И конечно, сэр Чарлз.
— Я-то как раз всегда считал, что, учитывая обстоятельства, в которых обычно сталкиваешься с полицейскими, с ними легко поладить. Но сэр Чарлз невыносимый зануда… Кто-нибудь еще?
— Миссис Уочоуп грозилась заглянуть.
— Вопрос решен. Я готов выслушивать замечания, касающиеся моего поведения, от кого угодно, только не от тетушки Корнелии. Она чересчур эмоциональна, особенно когда речь заходит о движимом имуществе. Но если не возражаете, буду счастлив побеседовать с вами вечером. Вы точно не хотите ничего больше узнать? Я уже много месяцев не испытывал такого порыва искренности. А кстати, миссис Бридон, готов ответить на ваш вопрос. Помните те колючки? Это все-таки не морской укроп. Я тут нашел справочник дикорастущих растений, спустился к берегу и сверил.
— Как мило с вашей стороны. Мистер Палтни говорил, что видел вас с лестницей. Простите, что взвалила на вас свои проблемы.
— Да, здесь трудно уединиться. Верно, я брал лестницу. Если честно, робею карабкаться по скалам. Вы ведь помните, каких усилий мне стоило тогда спуститься. А тут столько переносных лестниц, вот я и решил избавить себя от нервного потрясения. Я захвачу вечером книгу и покажу вам растение, которое имею в виду.
Глава 19
Двойная игра
Яркое солнце, выглянувшее с утра, оказалось недолговечным; его загородила величественная гряда облаков, и Майлз с Анджелой возвращались к домику садовника в атмосфере таинственности и полумрака. Возникало ощущение, что проклятие все еще висит над островом, хотя Хендерсон и поплатился за осквернение святыни. Трудно было избавиться от мысли, что каждая заросшая тропинка хранит следы враждебных сил, что коренастый дуб и взметнувшаяся к небу лиственница ломают голову над так и не раскрытой тайной. Дауни, где вода с прошлой ночи понизилась на несколько футов, тихонько посмеиваясь и журча, бежала мимо валунов у моста, словно осознавая, что выполнила свой долг стража. И мятущемуся воображению Анджелы почудилось, будто дым из каминной трубы расплывается в воздухе вопросительным знаком.
— Майлз, а на этот раз он говорил правду? — спросила она.
— Почти наверняка. Я задавал вопросы крайне беспорядочно, и он ни разу не сбился. Понимаешь, во время этих ужасных очных ставок всякий может грамотно врать, отвечая на последовательные вопросы. Но если запутать следы, вдруг пропустить пять вопросов и сразу перескочить к шестому, это сбивает с толку, человек начинает путаться, по крайней мере сомневаться. С Летеби этого не произошло, из чего я делаю вывод, что он говорил правду. И вообще я сегодня не заметил, чтобы он со свойственной ему тщательностью подбирал слова. Он даже сказал то, чего никогда не сказал бы, если бы больше знал, чем
