Книга Пылающая луна - Джо Уотсон

Что происходит?

У меня гудела голова, я смутно понимала, что рядом с ухом что-то капает. Я попыталась перевернуться. О-о-о-й… адски болел живот, как будто меня по нему били ногами.

Я попыталась открыть рот, но не могла, как у зубного, когда он делает слепок с обеих челюстей разом. Я у стоматолога? Я попыталась поднять тяжелые, разбухшие веки. Что с ними случилось?

Наконец они подчинились. Но все вокруг оказалось таким незнакомым…

Боже. Где я? Что со мной? Я постепенно начала ощущать свои конечности. Рука, вторая, нога, вторая, ступни… погоди, почему они мокрые?

Над головой болталось что-то странное. Похоже на… но как? Почему, блин, моя обувь свисает с пальмы у меня над головой?

Я посмотрела по сторонам. Где я?

Так, ладно. Я лежу на ярко-розовом шезлонге у бассейна. Какие-то резвые ребята плещутся в воде; на соседних шезлонгах тоже кто-то спит, большинство выглядит как с адского похмелья. Да и у меня по ощущениям то же самое. Но я не помню, чтобы пила. Я пила?

Я встала и скривилась от боли. Все мышцы от икр до бедер, а также задницы, плюс такие, о существовании которых я даже не подозревала, просто горели. Откуда эта кошмарная боль? Я в спортзале была? Марафон пробежала?

Похоже, я пила накануне. А потом занималась спортом. Иначе ничем такие ощущения не объяснишь. Разве только… Нет! Лили, соберись! Нет, тебя не похитили, чтобы продать твои органы на черном рынке! Черт, не забудьте мне напомнить, что надо перестать смотреть тупые телешоу.

Голова была ужасно тяжелая, похоже, в нее цемента налили. Осмотревшись, я начала потихоньку вспоминать.

Дэмиен привел меня в хостел. Я вошла в спальню, подумала, как там грязно… а что потом? И где, блин, сам Дэмиен?

Немцы? Припоминаю… я стала играть в алкогольную игру с буйными туристами из Германии. Пиво. Помню пиво. В животе стало нехорошо. Я не перевариваю пива.

– Ли-ли-и-и-и, – послышался мужской голос, и я резко развернулась.

Голос принадлежал весьма волосатому полуголому мачо, который стремительно направлялся ко мне.

– Ли-ли-и-и-и!..

Его тон меня пугал, а улыбка – еще больше. Она казалась такой многозначительной, словно ему известен секрет, которого не знаю я, и смотрел он на меня так… так… он напоминал мне сального ресторанного певца, любителя подергать бедрами. И мне казалось, что он собирался обвиться вокруг меня, словно вокруг шеста для стриптиза.

– Лил, детка! Ты вчера была просто великолепна, милая! – я стояла как вкопанная, когда мужик своей липкой ручонкой обнял меня за талию. – Ох, как хороша. – он сложил губы для поцелуя, глумливо подмигнул, а потом развернулся и ушел.

И что он имел в виду? «Ты вчера была просто великолепна…»

– Лили, привет!

Я вздрогнула при звуке другого мужского голоса. Передо мной нарисовались дреды толщиной с мою руку. Человека за ними я едва видела. Потом показалась его рука, потом вторая, и без какого-либо предупреждения он меня обнял. А потом вытянул вверх большие пальцы в одобрительном жесте и хитро подмигнул.

– Вчера ты просто жгла! – сообщив эту замечательную новость, он расцеловал меня в обе щеки и тоже ушел.

О боже… услышать такое – все равно что получить удар в челюсть. НЕТ! Ну никак НЕТ! Я не могла… или смогла?

Я снова порылась в голове, пытаясь найти еще какие-нибудь воспоминания о том, что делала, но ничего не обнаружила. Ни единого образа, способного унять мой страх на тему, могла ли я… но я же не могла, да? Я вообще не такая, и где, черт его возьми, Дэмиен?

Услышав свист, я развернулась: с другой стороны бассейна мне махали еще какие-то полуголые парни. Двое подняли бокалы, а один послал воздушный поцелуй.

Что вчера произошло, блин?

Сделав пару шагов, я наконец-то заметила нечто ужасное. На мне не было лифчика. Точнее… я вообще оказалась не в своей одежде, а в какой-то мужской рубашке. Очень плохой знак.

Я судорожно оглядывалась по сторонам, крутя головой как кукла. Мое платье висело на спинке стула, а на полу там и сям валялась всякая одежда. И в один омерзительный миг подтвердились все мои самые кошмарные страхи. Я однозначно лишилась рассудка и по ходу дела переспала с половиной Тая. Какой ужас!

Сжав руки, я полетела в хостел с такой скоростью, какую мне только позволяло мое уязвленное самолюбие. Я наткнулась еще на кого-то, кто шел ко мне с улыбкой…

Теперь это оказался Дэмиен.

Только не он… пожалуйста!

– С добрым утречком! – радостно сказал он.

За его спиной мне улыбался еще кто-то. Даже женщины. Неужели?

– Дэмиен… кажется, нам нужно поговорить.

– Разумеется. – он повел меня к ближайшему столику, приобняв за плечи. – Что случилось?

Дэмиен поставил передо мной чашку кофе, и я немедленно в нее вцепилась как можно крепче.

– Решил, что тебе понадобится, ты вчера столько энергии потратила.

– Энергии? – я чуть не подавилась кофе.

– Ага, ты реально разошлась. – он так широко улыбнулся, что я немедленно закрыла глаза ладонью.

– Боже! Как мне стыдно! Я никогда, никогда, ну вообще никогда так не себя веду. И я ни за что бы… я просто поверить не могу!..

– Да не переживай. – Дэмиен положил мне руку на плечо, стараясь утешить. – Ты была хороша. Это все говорят.

– ВСЕ? – поперхнувшись, я выплюнула кофе прямо на стол перед собой.

– Сколько… сколько их было? Все видели?

– Видели? Все участвовали!

Мне казалось, что я сейчас провалюсь сквозь землю. В ушах звенело, язык распух, лицо загорелось от такого стыда, по сравнению с которым ситуация у алтаря казалась детским лепетом.

– Я… я не помню…

– Как так можно? Я ничего подобного не видел!

– И ты… это… тоже?

– Разумеется! Я был главным партнером. Ты правда не помнишь?

От глубочайшего стыда я понурила голову, ожидая, что мне сейчас поведают отвратительнейшие подробности.

Но поведение Дэмиена меня удивило. Он вдруг громко запел:

– Mamma mia, here I go again!..

И все немедленно подключились, вторя ему.

– My my, how can I resist you?

Все вокруг подскочили и запели, дико размахивая руками.

Я смотрела по сторонам в полном шоке, эту песню пели все вокруг. Моя мать несколько лет назад принимала участие в мюзикле «АББА». И я его просто до жути ненавидела. Я буквально жила в нем. На каждой репетиции. Спала на стульях в театре по ночам, пока мать скакала по сцене, как примадонна.