Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 41
Она проснулась через несколько часов, где-то после полуночи. Ей не стало лучше, наоборот, только хуже. И она поняла, что нет никакой возможности вычеркнуть из памяти то, что произошло. Придется жить, вечно имея перед собой жуткую картину, как будто на глаза ей надели обезображивающие фильтры. Невозможно! Она и двух дней такого мучения не выдержит. Ну почему, почему это случилось именно с ней? Ее обжигала несправедливость. А если она сама виновата? Наверно, все дело в ней. Мысли путались, она словно находилась в забытье, но оно же мешало ей заснуть. Что делать? Так и лежать в прострации. Она не хотела никого видеть. И чтобы ее никто не видел.
Наутро Изабель убедилась, что дочери не лучше, и дала ей аспирин – смехотворное средство. Матери и в голову не пришло, что аспирин тут бесполезен. Много позже она корила себя за то, что ни о чем не догадывалась. Но сейчас-то перед ней была просто ослабленная девочка, возможно подхватившая какой-то вирус. Ведь сама Камилла говорила только об усталости и отдыхе, ничто не предвещало трагедии. Но после трех дней явной апатии Изабель решила, что нужно сделать анализ крови, и отнесла пробирку в больничную лабораторию. Через несколько часов выяснилось, что все в порядке, все в норме. Кровь ничего не сказала, кровь промолчала. Изабель окончательно решила, что дочери необходимо отдохнуть, – у современной молодежи жизнь уж очень тяжелая.
13
Время шло, но ничего не менялось. Дочери не становилось лучше. Температура спала, но Камилла была все так же слаба. Изабель, привыкшая к драматическим ситуациям, уже представляла себе самое худшее. А вдруг это онкология? Но обследования показали, что, несмотря на явную слабость Камиллы, у нее все в порядке.
В конечном счете Изабель больше всего беспокоило молчание дочери. Мать приходила к Камилле, садилась на край кровати, но Камилла не произносила ни звука. Иногда она шептала, что не стоит тревожиться, через несколько дней все пройдет. Но Изабель видела: она просто хочет успокоить мать и сама не верит в свои слова. Изабель пригласила Ирис, лучшую подругу Камиллы, и та сидела у нее очень долго. Говорили они мало. Ирис старалась рассмешить подругу, рассказывала ей последние школьные новости. Но Камилле все это казалось чепухой, а иногда просто абсурдом.
Тем не менее ей предстояло вернуться в этот абсурдный мир. Значит, нужно быть сильной, другого выхода нет. Она непрерывно думала о чудовище и о том, как ей хочется его зарезать. Ее постоянно преследовала одна и та же картина: нож, торчащий из его толстого живота, вытекающая по капле кровь, настоящая пытка. Но чтобы это осуществилось, нужно опять с ним встретиться. А вот встречи она себе представить не могла, одна только мысль об этом вызывала жуткую тошноту. Камилла боялась, что он захочет ее навестить, изобразить учителя, озабоченного здоровьем ученицы. Поскольку она больше не приходила, он в конце концов позвонил Изабель, а потом несколько раз посылал ей эсэмэски. Якобы узнать, как дела у Камиллы, а скорее всего, убедиться, что она не проговорилась и что его угроза подействовала. Сама Камилла иногда задумывалась: правду ли он тогда сказал? Ее мать действительно совершила профессиональную ошибку? Теперь Камилла припоминала, что года два назад мама несколько недель была в каком-то странном состоянии, как будто под действием шока. Значит, правда? Но может, Камилла придумала себе это воспоминание, чтобы согласовать прошлое и настоящее? Она и сама не знала. И своих эмоций толком не понимала, они сменяли одна другую, противоречили одна другой, и все это в полнейшем беспорядке.
Наконец Камилла снова стала ходить в школу, где к ней проявили трогательное внимание. Все решили, что она оказалась жертвой депрессии. И тут уж ничего не поделаешь, при депрессии только и остается, что неделями лежать в постели. Ее находили очень бледной, но у нее вообще была светлая кожа. Находили также чересчур молчаливой, но она и раньше не любила болтать. Однако главная перемена коснулась учебы. Камилле не удавалось сосредоточиться. Ей казалось, что она вообще не в состоянии ничего понять. Как будто в мозгу порвались какие-то связи и воцарилась анархия. Раньше она училась блестяще, во всяком случае с легкостью, а теперь все представлялось ей невероятно сложным. Ко всеобщему изумлению, она осталась на второй год.
Камилла умела скрывать страдание. Трещину никто не замечал. Конечно, все видели ее плохое состояние, усталость, печаль, но никто не догадывался о причине. Она делала усилия, говорила, что сама не понимает, почему это с ней происходит. Постоянно лгала, надеясь, что с помощью этой лжи, возможно, станет другим человеком.
Летом Камилле как будто стало лучше[28]. Камилла отказалась поехать куда-то на каникулы. Единственное, на что она согласилась, – отправиться на неделю с родителями в их обычное место отдыха в Бретани, Крозон, на краю Финистера. В этом году привычная поездка приобрела особое значение; у Камиллы едва хватило сил выдержать ее. Она была словно земля, умирающая в океане. Однажды во второй половине дня они все трое на лодке вышли в море. На небе сгущались грозовые тучи, придавая океану тревожащую силу. Удивительным образом в этой гнетущей картине Камилла разглядела красоту. Она была так потрясена, что расплакалась. На вопрос матери, что с ней, она ответила просто: «Я счастлива».
14
Родители не понимали, почему Камилла перестала рисовать. С одной стороны, это было неплохо: возможно, одной из причин ее депрессии оказалась чрезмерно интенсивная творческая деятельность. Вообще-то, Камилла захотела вернуться к рисованию через несколько недель после страшного дня. Но стоило ей взять в руки палитру, как ее начинало рвать. Запах краски вызывал неудержимую тошноту. Монстр сумел разрушить и это, отвращение к нему перешло на самое дорогое в жизни Камиллы. То, что ее радовало и восхищало, было теперь у нее отнято.
После каникул учеба пошла гораздо легче. Камилла решила целиком уйти в работу, и результаты оказались впечатляющими; никто не понимал, как она могла остаться на второй год. После первого триместра ее вызвала к себе директриса, мадам Бертье, пожилая женщина с молодой улыбкой. Она приветливо встретила ученицу и предложила ей сесть. Камилла была напугана. Что она сделала не так? С того кошмарного дня она постоянно чувствовала себя виноватой. Мадам Бертье объяснила:
– Я хочу попросить сделать для тебя исключение. Я знаю, что в прошлом году тебе одно время было очень тяжело, такое со всеми случается. Пришлось оставить тебя на второй год, другого выхода не было. Зато сейчас мы очень довольны твоими стараниями и результатами. На мой взгляд, ты можешь прямо сейчас перейти в следующий класс. Придется много работать, но я уверена, ты справишься. Что скажешь?
– Не знаю.
– Подумай несколько дней, но имей в виду, что эта мера исключительная. Я объяснила ситуацию в учебном округе, они согласны.
– Я… я не знаю, как вас благодарить, – сказала Камилла. Ее взволновала не столько сама новость, сколько доброжелательность директрисы.
Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 41
