– И так будет с любым, кто пожелает вас, Анна.
Анна долго смотрела в огонь – всё время, пока Генрих пил вино и смеялся с приближёнными. Она была уверена, что всё прошло. Что несколько недель не смогут сломать её жизнь. И всё же теперь, когда точно знала, что Виктор должен погибнуть, эта мысль причиняла такую боль, будто сама она получила смертельную рану.
Когда король насытился и снова вспомнил о своей спутнице, Анна терпеливо переждала, пока Генрих насытится ещё и ласками. Сама она не могла заставить себя отвечать.
Всё время, пока они оставались наедине в королевском шатре, пока Генрих врывался в неё привычно жадно и жёстко, Анна думала только о том, что сказал ей Оливер, а теперь подтвердил и король.
Когда же Генрих уснул, Анна осторожно, стараясь не обращать внимания на неудобство, которое доставляло недавнее вторжение, оделась и выскользнула наружу. Она не знала, что станет делать. Не знала, где искать Виктора. Она знала только, что если останется рядом с Генрихом ещё хотя бы на день – то сама умрёт от удушья.
Глава 15. Ле Фонт Кросс
Понимание того, куда следует направить коня, пришло само собой – Анна ехала в Ле Фонт Кросс. Она понимала, насколько мал шанс, что Виктор, который должен был уже начать приготовления к войне, окажется в крепости своих предков – но Анна не знала, где ещё может искать его и искала там, где могла.
***
Виктор сидел у камина и покручивал в руках полупустой бокал вина. Отблески пламени играли на драгоценных камнях, украшавших его пальцы, на гранях хрусталя, отражались в красном, как кровь, вине.
Виктор провёл в Ле Фонт Кросс всю весну, хоть и понимал, что лучше покинуть крепость, которая стала свидетельницей его преступления. Понимал, но про себя решил, что если Анна и выдаст его королю – то пусть на то будет воля небес. А в том, что рано или поздно Анна выдаст его, Виктор не сомневался.
Поначалу, после бегства Анны, Виктор проклинал себя самого. Он был уверен, что только сам он и был виноват в том, что баронесса раскрыла его заговор. Он знал, на что шёл – так он говорил себе. И от того, что до последнего, даже поняв, как много значит для него Анна, всё ещё собирался использовать её, ненавидел сам себя.
Виктор не мог вспомнить случая, когда бы он не был уверен в принятом решении. Он легко убивал, легко проклинал и легко объявлял предателей врагами – так было всегда, до тех пор, пока он не встретил Анну.
Впервые в жизни Виктор не знал, что на самом деле правильно, и как следует поступить – но пока тратил время впустую, размышляя об этом, Анна приняла решение за него.
От собственного промедления, собственной нерешительности было тошно. Теперь, когда Анны не было рядом, Виктор понял абсолютно отчётливо, что нужно ему на самом деле. Никогда он не хотел короны. Никогда он не хотел власти. Он вообще никогда ничего не хотел так, как этого хрупкого ангела, неожиданно оказавшегося чутким, нежным и отзывчивым.
Полюбить фаворитку короля…
Виктор посмеялся бы над собой, если бы не было ему так тоскливо. Попусту говорил он себе, что в одном только Карионе сотни девушек таких же хрупких и нежных. Что хрупкость недолговечна, и спустя несколько лет Анна превратится в полнотелую матрону, а ему самому останется лишь жалеть о той, кого уже нет.
Доводы разума не имели смысла. Виктор понимал, что без Анны его жизнь пуста. Краски выцвели. Небо из синего стало серым, а солнце больше не дотягивалось до него своими лучами.
Так было весь апрель и большую часть мая, пока не пришли вести из Корнуолла – король предлагал, нет, король приказывал ему возглавить поход. А Виктор всё ещё оставался вассалом короля.
Виктор понимал, что должен был бы заняться подготовкой к предстоящей кампании, но сил на это не было. Он позвал к себе Мишель, чтобы та попыталась разобраться в картах за него, а сам сидел и смотрел, каждый раз наполняя кубок по новой, когда тот пустел.
И когда Мишель сказала: «Это предательство», – слова её не сразу пробились сквозь марево алкогольных паров.
– Это предательство, – повторила Мишель, распрямляясь, – герцог, в этой кампании невозможно победить.
Виктор с недоумением посмотрел на Мишель. Туман в голове понемногу рассеивался.
– Что значит – предательство?
– Вас хотят казнить, герцог, посмотрите… Эту крепость нельзя взять. А если… Если вы победите, король объявит вас предателем. Так уже было.
Виктор поднялся с кресла и остановился рядом с Мишель, разглядывая карту.
– Я полагаю, – сказала Мишель негромко, – что кто-то выдал королю наши планы.
Она в упор посмотрела на Виктора.
Виктор сдавил кубок в руке и швырнул о стену, рассыпая алые капли вина по покрытому картой столу. Затем повернулся к Мишель и шагнул к ней.
– Ты лжёшь. Лжёшь, Мишель.
– Я говорю о том, что увидел бы каждый. Только трое знали про заговор. И двое из нас здесь.
– Так может, это ты предательница, а, Мишель? Может, ты мстишь за то, что больше не нужна мне?
– Вы пьяны! – отрезала Мишель и попыталась отступить назад.
Виктор потянулся к её плечам, чтобы удержать, но Мишель вывернулась и перехватила его запястья.
– Она предала вас, герцог. Вы знаете это. Вас ослепила страсть, но надолго ли хватит этой страсти? Вы едва знаете её. И мне нечего бояться. Эта страсть пройдёт, и вы снова будете со мной, так же, как я была с вами все эти годы. Только постарайтесь не умереть до тех пор, пока наступит исцеление от вашей болезни.
Виктор смотрел на Мишель несколько секунд, а потом с гортанным рыком вырвал руки и бросился прочь, в свои комнаты.
Мишель молча проводила его взглядом и улыбнулась.
Уже наутро Виктор заставил себя снова рассмотреть карты и сводки. Теперь уже Мишель стояла в сторонке и наблюдала за ним.
Виктор распрямился и посмотрел на Мишель.
– Может, шанс и есть, – сказал он задумчиво, – но ты права. Это предательство. Такое же точно, как десять лет назад. Это казнь.
С тех пор в голове у Виктора будто бы прояснилось. Он увидел всё случившееся со стороны и понял необыкновенно отчётливо, каким глупым было всё, что он делал и не делал в последние недели.
Он хотел использовать любовницу короля, да. Как и баронесса Бомон хотела использовать его. И что теперь тосковать о том, что баронесса сыграла свои карты лучше, чем он.
Но Бомон не только получила от него то, что хотела. Не только ушла безнаказанно из его рук. Теперь, очевидно, она открыла королю, кто был виновен в похищении, и теперь Генрих будет мстить.
Каждый вечер, сидя в кресле перед камином и глядя на огонь, Виктор думал о том, что ему предстоит снова вступить в ловушку, из которой у него мог быть только один выход – нанести превентивный удар.
