Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 107
Но Чайка и не думала подчиняться приказу. Ей нужно убраться подальше, туда, где она сможет вдохнуть воздух без железного привкуса, где перед глазами перестанут кружить черные мушки.
Позже, гораздо позже ее настиг едкий стыд. Она даже не знала, сколько времени просидела у резервуара на крыше, куда принесли ее ноги. Положив подбородок на острые колени, она в оцепенении наблюдала, как на горизонте истончается ночь. Последняя сигарета осталась валяться в лужице воды, куда упала из непослушных пальцев, совершенно испорченная и бесполезная.
Со стороны люка послышались глухие шаги.
– Ассистентка из тебя – паршивей некуда, – сообщил доктор Пита, с кряхтением присаживаясь рядом. – Пришлось заканчивать все одному.
Чайка с трудом подавила желание поведать ему, куда он может отправиться и чем там заняться наедине с собой. Вместо этого она отвернулась и сцепила на щиколотках озябшие пальцы.
– Но мы могли бы… – Голос доктора сделался вкрадчивым и хриплым. – Ты могла бы загладить вину. Своими неловкими пальчиками, что скажешь?
Жизель всегда страшилась непрошеных прикосновений, а потому намерение дотронуться ощутила раньше, чем саму руку. Она отшатнулась так резко, что повалилась на бок. Еще пара секунд ей потребовалась, чтобы вскочить на ноги и метнуться к краю крыши. Мелькнула мысль – нет ножа.
– Идиотка. – Тон мужчины был равнодушным, но унижение отпечаталось на лице, как пощечина. – Можно подумать, на это место нет других желающих.
Он криво усмехнулся, встал и одернул жилет.
– Но я человек великодушный, так что можешь доработать до вечера. И не забудь отмыть пол в операционной.
Когда он ушел, девушка закрыла глаза и горько улыбнулась. Иногда Чайке даже нравилось, когда сомнения разрешал случай.
***
Она не спала около полутора суток, и эйфория, пережитая на рассвете, сменилась отупением. Двигаясь между кроватей с мешком для грязного постельного белья, Жизель чувствовала, будто бредет сквозь водную толщу: мимо нее проплывают пациенты, а шторы на распахнутых окнах колышутся точь-в-точь как водоросли.
Обе дневные сестры уже знали об ее увольнении. Сложно сказать, сочувствовали они или посмеивались, ведь они не знали кантабрийского, а сама Чайка не стремилась завязать приятельские отношения. Но если им нравится, чтобы доктор зажимал их в кладовой, то пусть остаются в его обществе.
Ее мысли ходили по кругу, цепляясь одна за другую: нужно было поменять деньги, заплатить за комнату, купить билет на дилижанс. За лечение Павла тоже нужно заплатить, хоть на месяц вперед. Где в этой дыре сменять гульдены? До сих пор ей так и не удалось это выяснить. Хандра стянула лицо Чайки в хмурую гримасу: такая нелепица – иметь кучу денег и не мочь ими воспользоваться!
Из задумчивости ее вывела одна из дневных сестер, та, что помоложе. Потянула за рукав и кивнула на дверь, выкрашенную желтой краской. В той палате людей Дона содержали в особом комфорте и опекали как могли. Шутка ли – одна эта палата помогала доктору держать цены для небогатых жителей Сан-Мора в узде. Сейчас там был только один пациент, и Чайке вовсе не хотелось идти и менять ему бинты: видеть, как лопаются и снова покрываются ломкой коркой волдыри, как здоровая рука пытается нащупать уже не существующую кисть. Ее передернуло.
С другой стороны, Жизель хотела выпить последний день в больнице до капли, не убегая и не ленясь, поэтому она послушно засеменила на перевязку вслед за сестрой.
Разумеется, это не было уловкой или хитро подстроенной ловушкой. Но, когда за Чайкой закрылась дверь, она будто услышала щелчок мышеловки – возле кровати с начисто перевязанным мужчиной стоял Борислав Милошевич. Его суровая физиономия в обрамлении франтовских темных бакенбард нечасто мелькала на первых полосах газет, но у Чайки была цепкая память на лица. Выглядел герр Милошевич так, будто и эта палата, и больница, и весь город были у него в кармане.
Дон.
Вторая сестра так и не зашла в палату, и Жизель осталась наедине с опаснейшим человеком в Сан-Мора. В девушке тут же проснулся инстинкт столичного отребья – надо бежать, пока не успели рассмотреть твоего лица, уличить в содеянном и поднять за шиворот над землей.
«Не бейте, дядя! Не бейте!..»
Чайка отогнала воспоминание. Нет, они встретились не в сыром переулке, а в палате тяжелобольного, и мешковатая серая униформа с чепцом и фартуком делала ее практически безликой. Он не мог знать, что она причастна к похищению его оружия, денег и делового партнера. К такому выводу она успела прийти за считаные секунды, пока Борислав не оторвал взгляд от увечий своего подчиненного и не обратил внимание на нее.
– Это вы говорите по-кантабрийски? – заговорил он густым, но хрипловатым басом. – Мне никто не может объяснить, что случилось с Пером.
Знакомое имя на секунду оглушило девушку, но она быстро взяла себя в руки – в бинтах лежит вовсе не светловолосый мальчишка, Пер Петит далеко отсюда, в безопасности.
– Доктор тоже говорит, – кашлянув, возразила Чайка, с трудом удерживаясь от того, чтобы одернуть чепчик и скрыть приметный шрам на виске. – Но он спит в своем кабинете после смены и операции. Разбудить его?
– К чему же, – произнес Борислав, внимательно глядя ей в лицо пронзительными карими глазами. – Вы вполне мне подходите.
В этот момент обожженный Пер пошевелился и тихо застонал.
– Прошу прощения. – Чайка опустила глаза и склонила голову. – Я должна…
– Конечно.
Дон посторонился, чтобы она могла пройти, и прислонился к стене, скрестив на груди мощные руки с закатанными рукавами.
«Точно у дровосека или мясника, – отметила про себя девушка. – И шея бычья».
Все время, пока Чайка поила больного из специальной чашки с носиком, чтобы тот не пролил отвар на подбородок и забинтованную грудь, она ощущала спиной изучающий взгляд Борислава. То был не липкий взгляд, от которого хочется поскорей отмыться, но она была слишком напугана, чтобы чувствовать себя польщенной.
Не оборачиваясь, она рассказала все, что знала о больном и о той веской причине, лишившей человека Дона руки, которую доктор никак не мог спасти. Борислав слушал молча, не перебивая и не задавая вопросов. Это и к лучшему – она бы не смогла ответить подробнее.
– Что красивая девушка из Галлии делает на Берегу Контрабандистов?
Треклятый акцент, ничем его не вытравить. Порой она пользовалась им, чтобы сбить других игроков с толку, но в обычной речи он был почти неразличим.
– Скрывается от закона, что же еще, – с перепугу огрызнулась Чайка и тут же пожалела об этом. Ладони взмокли, и она чуть не выронила чашку.
К ее удивлению, Милошевич только хмыкнул.
– Да, можно было и догадаться. – Он похлопал себя по карманам. – Оставь его, выйдем. Есть разговор.
– Я на работе, меня больные ждут.
Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 107
