Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 103
– Сколько тут всякой всячины! – восхитилась Диана, глядя наверх. Зала была в два этажа, и на обоих этажах стены были заставлены высокими шкафами со стеклянными дверцами. За стеклом красовались разные анатомические экспонаты: скелеты, разумеется, а еще – прозрачные сосуды, в которых хранились органы, предположительно человеческие. Все это выглядело как кладовая рачительной хозяйки, которая вместо пикулей консервировала людские сердца, печени и селезенки.
– Идем, – она потянула Диану за воротник. Посмотреть на Ядовитую девицу собралась обширная аудитория, и Мэри хотела занять место как можно ближе к платформе. Это явно была сцена, на которую предстояло выйти Беатриче Раппаччини и выступить – с каким номером? Мэри понятия не имела. Или ее просто выставят на обозрение, вроде уродцев, которых показывают в «Королевском аквариуме», – бородатых женщин и мужчин с песьими головами? Мэри сама никогда не видела такого шоу, но слышала о подобном от слуг. Элис, судомойка, однажды сходила на представление с миссис Пул – и потом с неделю не могла говорить ни о чем другом. Мэри протолкалась сквозь толпу и заняла место у одного из углов платформы, втиснувшись между женщиной в лиловом платье и мужчиной с моноклем. Женщина, которую Мэри невольно толкнула, смерила ее неприязненным взглядом, будто редкое и неприятное насекомое. «Ничего, – подумала Мэри, – в расследовании убийства нет места излишней вежливости!»
Когда публика прождала уже слишком долго и начала явно волноваться, швейцар наконец возгласил:
– С дороги, с дороги, господа, пропустите профессора Петрониуса!
Толпа разошлась, и на сцену поднялся человек в опереточном черном плаще, с пышными усами – слишком черными, чтобы быть естественными. Он оглядел аудиторию, прочистил горло и подождал, пока воцарится полная тишина. После чего заговорил зычным голосом, раздававшимся по всему залу:
– Леди и джентльмены, я профессор Петрониус. Приветствую вас в этом августейшем заведении, которое любезно предоставило мне помещение, чтобы ознакомить вас с одним из величайших научных чудес нашего века, диковинкой, словно явившейся из античности, которая изобиловала подобными явлениями – и одно из них призвано поразить нас сейчас, в девятнадцатом столетии! Сегодня я представлю вам юную женщину, прекрасную и невинную, как роза в цвету, чья органическая система впитала так много яда, что и сама она стала ядовитой для всего, к чему прикасается. Вообразите, леди и джентльмены, каково это – когда невозможно прикоснуться к другому человеческому существу, подарить ему поцелуй без опасности причинить ему вред или даже убить! Вообразите, каково быть настолько ядовитой, что другие люди, ваши собратья, избегают вас из чувства самосохранения, едва узнав о вашей способности! Сегодня вы увидите подобное создание, навеки отлученное от общества представителей своего же собственного вида. Она не чудовище, о нет! В отличие от Человека-слона или Женщины-медведицы, о которых вам, без сомнений, случалось слышать, она не родилась со своей особенностью. Яд долгие годы постепенно поступал в ее организм, о чем вы сможете прочитать в статье, которая содержится в буклетах, полученных вами на входе. Оригинал статьи опубликован в «Вестнике Антропологического Института». Беатриче Раппаччини – не чудовище, а чудо современной науки! Внимание!
Он вскинул правую руку и красивым жестом указал на вход. В дверях стояла девушка примерно одних лет с Мэри, одетая в белое. Мэри ахнула хором с прочей публикой. Даже Диана, которую трудно было впечатлить, присвистнула сквозь зубы.
Беатриче была красива. Не будет преувеличением сказать, что она была самой красивой женщиной, какую только публике доводилось видеть. Ее платье в греческом стиле оставляло открытыми шею и руки до самых плеч. Кожа ее, теплого оливкового оттенка, выдавала в ней дочь теплого Юга, на щеках пылал нежный румянец, как будто она только что вошла сюда из залитого южным солнцем сада. Черты ее были точеными, как у античной статуи, а волосы, иссиня-черные, спадали до самого пояса. Несколько секунд она стояла неподвижно, потом поднялась на сцену, двигаясь пластично, как под ветром – тростник, любимый античным богом Паном.
Жюстина: – Какое красивое описание, Кэтрин!
Кэтрин: – Спасибо! Приятно, когда кто-то оценивает особенно удачные моменты.
– Пропустите ее, пропустите, – взывал профессор Петрониус. – Матери и няньки, смотрите за детьми, пожалуйста. Ни в коем случае не давайте им к ней прикоснуться! Даже край платья трогать нельзя! Помните – она смертельно опасна!
Толпа расступалась перед ней, как Красное Море перед Моисеем, матери отдергивали детей прочь с ее пути, хотя дети так и тянулись к удивительной девице.
Бедная девушка, подумала Мэри. Конечно, этот Петрониус – жестокий шарлатан! Чем бы она могла повредить этим детям?
И в самом деле, когда Беатриче уже дошла до платформы, Мэри ясно увидела глубокую печаль на ее лице и захотела ее как-нибудь утешить.
Беатриче: – Ты правда думала именно так при первой встрече со мной?
Мэри: – Более или менее так, хотя ты сама знаешь, что Кэтрин склонна все романтизировать. Но я правда думала о том, какой печальной ты выглядишь.
Беатриче: – Я и была печальной. В самом деле, ты даже представить тогда не могла бы глубину моей печали.
Красавица поднялась на сцену и встала рядом с Петрониусом. Она смотрела на публику спокойно, с отстраненным выражением лица.
– Это очаровательное создание, – сказал профессор, – происходит из солнечной Италии, из города Падуи. Без сомнения, даже те из вас, кто не бывал в Европе, слышали о великолепии этой страны – о руинах античной цивилизации, выходящих на свет из-под плугов простых фермеров, о вечном солнце, согревающем землю и делающем ее куда более плодородной, чем здесь, в Англии. В Италии душа погружается в поэзию, хотя телом и овладевает истома. Это страна Петрарки, родина Микеланджело! И в этой стране родилась синьорина Раппаччини.
Окинув взглядом очень английскую аудиторию, Мэри что-то сомневалась, что кто-нибудь из присутствующих хотя бы мечтал о поездке в Италию. Поездка в Борнмут, скорее всего, была пределом их мечтаний.
– Ее отец был профессором Падуанского университета, знаменитым доктором, который занимался растительными ядами. Он знал все об их свойствах, умел переработать самые смертельные токсины в замечательную фармакопею. Дочь его ухаживала за садом ядовитых растений. Чтобы она работала аккуратно, с деликатностью, которой требовали самые редкие виды, отец запрещал ей защищать руки перчатками, а лицо – маской. Постепенно, ассистируя отцу в его экспериментах, она и сама стала ядовитой. Впитывая эссенции ядовитых растений, она выросла из девочки в прекрасную девицу, но притом и сделалась смертельно опасной для мужчин. И сейчас, – профессор Петрониус сделал красивый жест, – вы убедитесь воочию, насколько смертельной может быть мисс Раппаччини.
Из вазы на столе он взял белоснежную лилию на длинном стебле, несомненно, происходившую из оранжереи, потому что лилиям был еще далеко не сезон. Он церемонно подал цветок Беатриче, девушка взяла его в руки, подержала, любуясь им, а потом открыла рот и дохнула на соцветия. Один за другим лепестки начали коричневеть, высыхать на глазах и опадать на пол. Сначала пол усеяли мертвые лепестки, потом сам стебель иссох и почернел. Публика ахнула.
Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 103
