— Я люблю тебя. Ты не бракованная. Ты моя жена, и я никогда тебя не оставлю. Ничего не бойся. Я с тобой. Ты — это я, помнишь?
— Да. Только я не помню, у кого мы это позаимствовали.
— Фразу «ты — это я»?
— Да.
— Это из воспоминаний Сахарова. Ему Елена Боннэр рассказала как-то одну историю писателя Юрия Олеши и его жены Ольги. И Андрей Дмитриевич ее запомнил на всю жизнь.
— Что за история?
— Олеша с женой как-то сидели в ресторане. Подошла к ним красивая официантка. Писатель ей сделал комплимент: мол, ты ж моя королева! Жена Ольга напряглась и сделала мужу замечание: «Если эта девка твоя королева, то кто же тогда я?» Олеша развернулся к Ольге, посмотрел ей в глаза и ответил: «Ты — это я».
— Поможешь мне сходить в туалет?
— Романтический момент упущен.
— Я буду сильной. Я больше не буду себя жалеть.
Одной рукой я снял с капельницы пакет с раствором. Другой — помог жене подняться с кровати. Медленно, маленькими шажками мы добрались до туалета. Юля зашла внутрь, а я остался ждать снаружи. Трубочка, по которой капли поступали в тело моей жены, тянулась из пакета, который я держал за дверью над своей головой. Так мы и ходили в туалет. Вместе.
* * *
Позвонила Катя Гордеева, попросила передать трубку Юле:
— Привет, Юлькин.
— Привет, Кать.
— Ну что, началось?
— Не то слово. Очень резво началось. Десять часов — наизнанку.
— Бодро. Слушай, Юль, я тут все время думаю о тебе. И про твою изнанку тоже думаю. И про твою силу. И про твою слабость. И про твою семью. Мне даже приснилось сегодня, что у меня тоже лимфома. И меня подкладывают к тебе в палату. Представляешь?
— Не надо. Не болей ни в коем случае. Кто тогда будет всем остальным помогать?
— Знаешь, а ведь все это закончится. Все вот эти испытания, которым тебя начали подвергать, конечны. Их стоит перетерпеть, чтобы жить дальше. Честно.
— Я постараюсь, любимая, спасибо. Как у тебя дела, Кать? Расскажи лучше про себя.
— Ты не поверишь, что я, кажется, встретила человека, с которым хочу прожить целую жизнь.
— Ух ты!
— Ни спать не могу. Ни есть. Я, честно говоря, думала, что со мной такого уже никогда не будет, что это не про меня. Но вот мы встретились… и мир перевернулся. И оказалось, что я действительно с кем-то хочу быть вместе навеки. Навсегда. Представь? И вот у меня по этому поводу есть к тебе предложение, Юль.
— Я согласна.
— Погоди, оно серьезное. Никаких шуток.
— Никаких.
— И это секрет.
— Согласна. Ну?
— Ты мне обещаешь поправиться, а я тебе — не упустить свое счастье.
— Ой-ой. Как это?
— Ну а что? Хороший же уговор. Разве нет? Ты вылечишься и станцуем вместе на моей свадьбе. Идет?
— Это прекрасный уговор. Но вдруг я тебя подведу?
— Мое счастье, Юлька, теперь в твоих руках. Вот и не подведи.
— Да.
— Я буду звонить каждый день. Тебе и Роме. Я вам надоем, я знаю. Но просто так надо. У вас же книга есть?
— Твоя? «Победить рак»?
— Ага.
— Есть.
— Попробуй ее почитать, если будут силы. Она поможет убить время. И, может, клетки тоже поможет убить.
— Спасибо. Мы тебя любим.
— А я — вас.
Юля положила трубку и загадочно улыбнулась, вернее, с трудом попыталась поднять уголки рта вверх.
— Чего ты улыбаешься?
— Не могу сказать. У нас с Гордеевой секрет.
— Ну мне-то расскажи.
— Потом расскажу.
— Когда?
— Не когда, а если.
— Если что?
— Если поправлюсь. Можешь мне почитать вслух?
— Что тебе почитать?
— Катину книгу. Можешь, пожалуйста?
Я сел к Юле на край кровати, открыл первую попавшуюся страницу и начал читать книгу Гордеевой «Победить рак». Не по порядку, произвольно. Первой нам досталась трогательная и печальная история Эммануила Виторгана и его жены Аллы Балтер: «… И мы переехали туда. На Каширку. Представляете, Аллочка отремонтировала палату, в которой я лежал, — вот такая забота. Но мне тогда не показалось это каким-то удивительным шагом. Просто вот такой была Аллочка человек. только после операции, да и то случайно, они проговорились. Я уже лежал в палате, все шло хорошо, они расслабились и сказали, что рак. Я обалдел.»
Книга производила на мою жену удивительный терапевтический эффект. Она была и обезболивающим, и психологом, и противорвотным средством, и снотворным, и антидепрессантом одновременно: целая россыпь спасительных пилюль под одной обложкой. Для онкологических больных очень важно знать о том, что вокруг существует множество примеров красивой, мужественной и успешной борьбы с этим заболеванием. Знать о том, что рак — это никакое не проклятье, не приговор, не тупик, а болезнь, с которой во что бы то ни стало нужно справиться. И эти редкие книги о борьбе необходимо прописывать пациентам вместе с «Натуланом», «Преднизолоном» и всеми другими лекарствами. Хорошие тексты о раке должны быть частью лечебного протокола.
Каждый день мы читали истории, описанные Катей, и надеялись, что книга способна повлиять на ход болезни моей жены. Этот текст придавал больший смысл процедурам, суть которых становилась яснее с каждой прочитанной страницей. Книга раскаленной кочергой сгребала в кучу тлеющие силы из всех уголков Юлиного организма. Книга вселяла в нас надежду. Мы читали ее и понимали, что перед нами, как и перед героями повествования, открывается долгая, трудная дорога. Она не бесконечна, она обязательно выведет к жизни, а не к смерти, нужно только со всей силы постараться.
— Ты слушаешь?
— Да. Продолжай.
— «… спустя десять лет рак вернется. Не к нему. К ней. Поздно замеченный, стремительный, вцепившийся в Аллу Балтер мертвой хваткой. Но поначалу в это никто не мог поверить. Он часто спрашивает ее: «Все хорошо? Все в порядке? Как ты себя чувствуешь?» А она только запрокидывает голову назад, трясет пышными волосами и улыбается: «Все хорошо, Эммочка, все замечательно! Это просто легкое недомогание. Чувствую себя замечательно». «Три года мы боролись. И каждый год заканчивался победой. И Аллочка опять возвращалась в профессию, играла спектакли. Потом Аллочка попала на Каширку. 21 этаж. Она говорила, что ей нравилось видеть небо из окон палаты. Тогда пришла моя очередь ремонтировать палату. Я отремонтировал.»»
В больнице я читал вслух Юле утром, днем и вечером: на завтрак, на обед и на ужин. Читал, как она читала мне в библиотеке перед сессиями. Как я читал ей дома перед сном. Как читали мы друг другу в электричках между Москвой и Дмитровом. Я надеялся, что мы будем читать друг другу еще очень-очень долго, до самой старости. Надеялся и робко посматривал на капельницу.
