– И правда чувствительный малый! – сказал Хиз, наклонившись и рассматривая обездвиженное тело Хеопса на полу. – Представляю, как он в детстве из-за мертвых птичек истерил. Слушай, Тот, а чего все твои фараоны такие размалеванные ходят? И не лень им себе лицо регулярно разрисовывать и марафет наводить?
– Можно подумать, они сами себя разукрашивают, а не слуги! – буркнул Тот. – Ну, вот заведено у них так, нравится им разукрашенными с дико подведенными глазами ходить. Жалко, что ли? Пусть ходят разрисованные. Мы же вон тоже часто носим украшения, как и они…
– Ну, мы хотя бы морду себе не красим, как бабы, – продолжал критиковать Хиз и стал разглядывать головной убор, упавший с Хеопса при падении. – А шапка фараонская у него явно ничего. И не задолбался он в ней постоянно ходить? Пожалуй, возьму себе поносить. Как думаешь, Тот, он не будет против? А то в моей костюмерной такой еще нет.
– Не знаю, будет или нет. Приведи его в чувства сначала, спроси и узнаешь, – буркнул все еще недовольный Тот. – А шапку, как ты ее назвал, Хеопс не носит постоянно. Только во время приемов и важных мероприятий. Я вообще не знаю, чего он ее напялил ради встречи с визирем, который его и без шапки сто раз видел.
– Так, может, он и глазки красит, чтобы своего визиря очаровать? Раз шапку для него надел? – поупражнялся в остроумии Шизл, вмешавшись в разговор.
– Не знаю! Очухается, можешь спросить! – ответил недовольный Тот, не оценивший юмора брата, поскольку ему было явно не по душе, что Хиз вот так вот резко сорвал Хеопса и притащил сюда.
– А это что за хрень такая замечательная на нем? – спросил Шизл, наклонился к лежащему в обмороке фараону и потрогал накладную декоративную бородку, съехавшую от падения в сторону.
Но ответа на свой вопрос Шизл не дождался, потому что у Хеопса задергались веки и стало понятно, что фараон начал приходить в себя. Все трое дружно отскочили от него и выпрямились в ожидании, что он вот-вот откроет глаза и заметит их. Как только стало понятно, что фараон их видит, Хиз заговорил первым, чтобы сразу же развеять его возможные страхи и быстрее склонить к нормальному диалогу.
– Эй, послушай, дружище, не надо нас бояться, – обратился Хиз к фараону приятным располагающим к себе голосом. – Мы не причиним тебе вреда! Можешь быть в этом уверен. Поэтому будь смелее и поднимайся. Не стоит нас опасаться.
– Да я не опасаюсь вовсе, – медленно и тихо отвечал Хеопс, но неожиданно уверенно и без тени страха. – Я просто не поверил своим глазам, что такое со мной произошло и я вас лицезрю. Я и не мечтал, что подобное со мной случится.
– Ух ты! Как неожиданно! – искренне удивился Хиз. – А ты и вправду нас не боишься, я смотрю. И это правильно! Прости за вопрос, но кто мы, по-твоему?
– Вы – великие боги, сотворившие этот мир! – ответил без какой-либо тени сомнения Хеопс.
– Ну, это да. Это правильно! – усмехнулся по-доброму Хиз. – Только как же это ты так быстро догадался? По форме Черепа этих двоих, что ли? Я-то, в отличие от них, догадался сегодня со вполне человеческой головой появиться в этом мире.
– Да нет, на форму Черепа я даже внимания не обратил. У меня и времени-то не было толком ее рассмотреть. Слегка вытянутая голова не так уж в глаза бросается, – довольно бодро для пребывавшего недавно в обмороке рассуждал Хеопс и даже начал поправлять съехавшую набок накладную бородку. – Я как-то сначала почувствовал, что вы – вовсе не обычные люди. Энергетика у вас, что ли, другая. А потом сразу догадался, что вы и есть наши великие боги. Так разволновался от радости, что сознание, видимо, потерял.
– Не видимо, а точно потерял, – вмешался Шизл, но сразу же осекся после того, как Хиз недовольно на него зыркнул за то, что он перебил фараона.
– Ты смотри, какой догадливый! – по-прежнему приветливым и ласковым голосом продолжал Хиз беседовать с Хеопсом, стараясь как можно быстрее втереться к нему в доверие и перевести разговор на великую пирамиду. – А ты и впрямь молодец! Ты нам нравишься. Славный ты фараон!
– Спасибо! Я очень рад, что я вам угоден, великие боги, – с невероятно милой и искренней улыбкой ответил Хеопс и без малейшего раболепия, к которому Тот и Шизл давно привыкли, поэтому были сейчас изрядно удивлены неожиданной для них манерой общения, исходящей от смертного человека.
– Ну, конечно, ты нам угоден, – все так же обходительно продолжал общаться с Хеопсом Хиз. – А у славного фараона что обязательно должно быть в первую очередь? Скажи-ка мне, что ты думаешь по этому поводу?
– Умение заботиться о своих подданных и делать их жизнь лучше? – одновременно ответил и спросил Хеопс после некоторого раздумья.
– Ну, и это тоже, – ответил несколько огорченно Хиз, поскольку это был явно не тот ответ, на который он рассчитывал для переведения диалога в нужное ему русло. – Такой славный фараон, как ты, должен иметь выдающуюся усыпальницу, величием и масштабами которой он сможет затмить всех своих предшественников. Разве ты так не считаешь?
Хеопс молчал и, видимо, обдумывал ответ. Поэтому Хиз, Тот и даже Шизл заметно напряглись, не получив сразу положительного воодушевленного ответа. Подумав, Хеопс заговорил немного испуганно:
– Вы позволите мне быть с вами честными? Потому что если вы меня не поймете, то никто меня не поймет…
– Да, для тебя, друг, все что угодно! Конечно, позволяем быть с нами честным и даже велим, – продолжал дружелюбно болтать с фараоном Хиз и гнуть свою линию, однако у всех троих екнуло сердце от ответа Хеопса. – Ты же ведь, как и мы, считаешь, что у великого фараона должна быть самая лучшая усыпальница? И у тебя должна быть, раз ты такой славный правитель. Да ведь?
– Ну, раз уж мне позволено быть с вами честным, великие боги, то скажу вам прямо. Я так вовсе не считаю. Мне лично достаточно приличной мастабы, чтобы просто соблюсти традиции захоронения. Не в усыпальнице величие фараона, а в его делах и заботе о подданных. Именно так он должен выполнять волю богов, то есть вашу.
После этих слов Шизл не удержался и громко свистнул, недвусмысленно выразив свои эмоции. Тот как-то тоже заметно закручинился. И только Хиз продолжал держать радостное, уверенное и напористое выражение лица, хоть сам себе в душе и свистнул не тише, чем Шизл вслух. А Хеопс между тем продолжал делиться сокровенным с богами, которые уже не раз покаялись, что одобрили его стремление быть искренним.
– Никогда не понимал в этом плане моего отца, который из-за строительства своих гробниц и желания прославиться с их помощью оставил мне изрядно разоренную империю и замученных недовольных людей. Поэтому я лично себе не планирую строить что-либо больше, чем обычная мастаба, в которую фараону не стыдно лечь. Разорять страну и выжимать все соки из ее жителей, как мой достопочтенный отец, я не стану. Хотя бы потому, что это уже может быть опасным для существования династии. Я не буду рисковать и строительством новой пирамиды усиливать недовольство народа, которое и так веет в воздухе после всех затей моего отца. Единственное, на каком строительстве я планирую позже сосредоточиться всерьез, когда страна оживет немного, так это на строительстве храмов для вас, великие боги!
