Книга Дилетантское прощание - Энн Тайлер

В сентябре состоялось совещание по нашим планам на Рождество. Когда на улице температура за восемьдесят, а листья еще даже не начали желтеть, настроиться на зимний праздник нелегко. Мы собрались в кабинете Нандины: Айрин и Пегги устроились на двухместном диванчике, мы с Чарлзом – в офисных креслах, невесть откуда к нам приблудившихся. Разумеется, Пегги принесла домашнее печенье и холодный чай с мятой, за которые Нандина ее поблагодарила, хотя было видно, что она считает это излишним. («Иногда мне кажется, что я опять в начальной школе, а Пегги – мамаша из родительского комитета», – как-то раз пожаловалась сестра.) Из вежливости я взял одно печенье, но есть не стал, положил на салфетку.

Нынче Айрин была в своей легендарной юбке-дудочке, такой узкой, что ей пришлось вздернуть ее выше колен, иначе не сядешь, открыв на всеобщее обозрение длинные гибкие ноги, которые она могла переплести чуть ли не дважды, зацепив носок одной ступни за лодыжку другой. Как всегда, Пегги пришла в чем-то кружевном, усиленном шерстяной кофточкой с короткими рукавами в оборках, ибо вечно плакалась, что наш кондиционер уж слишком выстуживает помещение. Председательствовавшая Нандина была в блузке из дорогого магазина. Она сцепила ладони и оглядела собрание:

– Для начала хотелось бы узнать, нет ли у кого-нибудь гениальной идеи касательно нашей праздничной торговли.

Все молчали. Потом Чарлз проглотил печенье и чуть приподнял руку:

– Это покажется маленько грандиозным, но я вроде бы нашел способ продать всю серию «Дилетанта» целиком, все выпуски в одной упаковке.

Нандина, похоже, удивилась.

– Вы ведь слышали о родителях-наседках, – продолжил Чарлз. – Об этих нынешних типах, которые ежечасно названивают своим деткам-студентам, дабы удостовериться, что их чада живы-здоровы. Поверьте, я не предлагаю ничего особенного, тем более что девчонок еще надо уламывать покинуть отчий кров. Однако это именно то, что нужно остолопам: все выпуски в красивых ящиках под орех с раздвижными крышками. Открой ящик и получи руководство на все случаи жизни. Там не только «Дилетантское обустройство дома» или «Дилетантское воспитание детей», но вся дилетантская жизнь от начала до конца, от колыбели до могилы! Большое преимущество, что ящики исполняют роль блочного книжного шкафа. Детки устанавливают их в своих апартаментах, и чуть что – сдвинь крышку и читай инструкцию. Пора переезжать? Задвинь крышки и грузи ящики в фургон. Ты еще не готова к советам по кормлению грудью или разводу? Отправь этот ящик в подвал, пусть дожидается своего часа.

– Что, и «Дилетантский выход на пенсию»? – спросила Айрин. – И «Дилетантская организация похорон»?

– Или поставь в кладовку. Говорят, сейчас у всех есть кладовки.

– Что-то не верится, Чарлз, – сказала Нандина, – что даже родители-наседки зайдут так далеко.

– Верно, – подхватила Айрин. – Проще одарить их «Дилетантским расставанием с ребенком», и дело с концом.

– Мы это издавали? – удивилась Пегги.

– Нет, Пегги. Я пошутила.

– Это всего лишь идея, – сказал Чарлз. – Конечно, сначала надо продать другие книги. Возьми на заметку, Пегги.

– Раз уж мы заговорили о новых названиях, – подскочила Пегги, – я предлагаю «Дилетантскую жену в климаксе».

– Что-что? – переспросила Нандина.

– Помните, на прошлой неделе ко мне приходил мастер чинить плиту? Так вот он рассказал, как жена его, у которой климакс, доводит его до белого каления.

– Ну ей-богу, Пегги! – сказала Нандина. – Где ты находишь таких типов?

– Это не я! Его вызвал домовладелец.

– Значит, в тебе есть что-то такое. Кто ни придет, непременно загрузит тебя своими проблемами.

– О, я не против.

– Что касается меня, – сказала Айрин, – я всегда четко соблюдаю деловые рамки. Вот кухня, говорю, вот плита. Дайте знать, когда закончите.

Я засмеялся, но все другие уважительно покивали.

– Честное слово, я не виновата, – сказала Пегги. – Звонят в дверь, я открываю. Входит мужик и с ходу: жена, говорит, в климаксе.

– Кажется, мы отклонились от темы, – перебила Нандина. – Какие еще предложения по Рождеству?

Чарлз опять приподнял руку:

– Ну вот… – Он оглядел нас. – Боюсь злоупотребить вашим вниманием…

– Ничего, валяй, – сказала Нандина. – Похоже, сегодня вдохновение посетило только тебя.

Из-под кресла Чарлз достал книгу в богатом кожаном переплете: на коричневом фоне щедрое золотое тиснение, название в готическом шрифте. «Моя замечательная жизнь. Автор…»

– Кто автор-то? – спросила Нандина.

– Да кто захотит.

– Захочет, – поправила Айрин.

– Прошу прощенья. Вот же ляпнул-то… Значит, это задумано как рождественский подарок старому хрычу. Его отпрыски заключают с нами договор на издание папашиных мемуаров, вносят предоплату и получают болванку в кожаном переплете, на котором оттиснуто хрычево имя. Далее они преподносят подарок и объясняют папеньке, что ему осталось лишь записать свои воспоминания. После чего книга идет в печать. Легко и просто. – Чарлз вскинул книгу над головой и заманчиво переворошил страницы.

– А если старый хрыч удовольствуется рукописным вариантом? – спросил я.

– Нам же лучше. Печать уже оплачена, наше дело маленькое. Деньги, естественно, не возвращаются.

Я воздержался от упоминания «Дилетантского надувательства», а Пегги воскликнула:

– Ох, бедные его дети!

– Плотишь деньги и рыскуешь, – сказал Чарлз.

– А нельзя продавать только болванку без оплаты печати?

– Тогда чем это будет отличаться от альбомов «Бабуся вспоминает», которыми торгуют открыточные отделы?

– Роскошным переплетом.

Чарлз вздохнул.

– Во-первых, людям нравится, когда их слова напечатаны, – сказал он. – На этом в основном и держится наша контора. И потом, мы стараемся максимально удорожить свою продукцию.

– А если жизнь хрыча вовсе не была замечательной? – спросила Айрин.

– Уж тогда-то он сразу схватится за перо. Ему будет просто невтерпеж взяться за дело! Старикан усядется под елку и начнет строчить о собственных бедах, забыв про домочадцев.

– Ладно, спасибо, Чарлз, – сказала Нандина. – Тут есть о чем подумать. Идея с блочным книжным шкафом выглядит несколько… амбициозной, а вот над мемуарами определенно стоит поразмыслить. Какие еще предложения?

Все внимательно разглядывали стены, точно ученики, надеющиеся, что их не вызовут к доске.