Ева решительно утопила кнопку звонка.
Мистер Диас включил функицю «не б… Назовите свое имя…
Механический голос хрипел в предсмертных муках, а Ева, безжалостно игнорируя стоны умирающего, трезвонила в дверь.
Потребовалось гораздо больше, чем пара макнабовских «сек», и все-таки в конце концов с той стороны послышался человеческий голос:
– Что за херня!
– Департамент полиции и безопасности Нью-Йорка. Откройте, мистер Диас!
– Черт, ночь на дворе!
Дверь глухо щелкнула и приоткрылась.
Верно, красавчик, – даже со сна и очевидно обдолбанный. Инопланетные зеленые глаза, густые черные ресницы, щетина на точеных щеках и огненные блики в темной шевелюре. Гламурный и сексуальный, как с рекламного плаката.
– Или вы нас впустите, мистер Диас, или побеседуем в управлении.
– Каком управлении?
Боги, очевидно, израсходовали все отпущенное парню на лицо, забыв про мозг.
– Мы копы, так что управление – коповское.
– Да что за херня?!
– Херню тоже объясните.
– Черт! – повторил он и открыл дверь.
Одеться не потрудился – тело не уступало мордашке.
Рядом громко сглотнула Пибоди.
– Поспать не даете… – Диас потянулся, как царь зверей. – Что стряслось-то?
Ева подняла с пола штаны из искусственной кожи.
– Ваши?
– Допустим.
– Наденьте.
– Ладно, если у вас с этим проблема. – Он самодовольно ухмыльнулся. – Вообще-то нагота естественна. Кофе нет?
– Вот жалость, только что закончился!
На полу валялись рубашка, две пары шлепанцев – его и ее, заключила Ева – и коротенькое черное платье. В другой куче – черные высокие ботинки до колена и сапоги с семимильными блестящими каблуками.
– В постели, как я понимаю, вы были не один, – промолвила Ева.
Диас снова ухмыльнулся, натягивая штаны.
– Редко сплю один… Полжизни за смузи! – Зевнул, умудрившись даже при этом выглядеть сексуально, и уплыл на кухню сквозь проем из волнистого стекла. Послышалась возня с посудой.
– Говнюк! – пробормотал Макнаб.
Пибоди прокашлялась и снова сглотнула.
Диас вернулся с колоссальным стаканом шпинатно-зеленой жидкости.
– Простите, на всех не хватит.
Сделал три жадных глотка.
– Ух, штырит!.. Так о чем вы?
– О Джейле Кемпбелл.
– Джей-Джей? – Он пожал плечами, рухнул в кресло и снова отпил из стакана. – А что? Танцевать с девушкой, как я слышал, пока не преступление. Из-за этого вызвала полицию? Совсем рехнулась!
– Она пропала.
– Куда пропала?
Ева решительно подошла, наклонилась к нему и хлопнула руками по подлокотникам.
– Слушайте меня внимательно!
– О’кей… А глаза у вас клевые! Вам говорили? С такими глазами и фигурой можно на подиум. У меня есть связи…
– Заткнитесь и слушайте! Джейла Кемпбелл ушла с вечеринки, на которой вы были вместе, и после этого ее никто не видел.
– Отсиживается где-нибудь, дуется. Она такая.
– Есть причины полагать иначе. Вы один из последних, кто с ней говорил. В котором часу это было?
– Не знаю. Она завелась из-за Смоки. Мы просто танцевали… – Диас кинул взгляд на полупрозрачную черную занавеску на входе в другую комнату.
– Пританцевали сюда?
Снова усмешка, как будто он не мог с собой совладать.
– Не наказуемо.
– В котором часу?
– Господи, не знаю я! Проторчали там, наверно, до двух, потом пошли сюда, пешком – чертовы такси все куда-то провалились – и основательно потрахались. – Диас сверкнул ровными белыми зубами. – Джейла сама сказала, что у нас с ней все, так что я теперь, как это… свободный агент. Дуется где-нибудь. Не захотела идти домой, где сучка-соседка станет тыкать ее носом в лужу. Кретинка взвилась, когда я предложил перепихнуться втроем!
– Да, урод уродом…
– Что?!
Ева выпрямилась.
– Я могу вернуться сюда с ордером и перевернуть этот сарай вверх дном. Найдем все нелегальные препараты, которые вы еще не успели употребить.
– Я чист! Вы ничего не докажете!
– Докажу, только руки марать неохота. А теперь, урод, слушай. Женщина, с которой ты спишь несколько месяцев и которая помогла твоей драгоценной физиономии появиться в рекламе, пропала. Возможно, ранена или мертва. Хоть притворись, что тебе не все равно!
– Кто ей виноват, что она так завелась… В каком смысле «мертва»?!
На смазливом лице впервые мелькнула тень тревоги. Ева молча повернулась и махнула Пибоди с Макнабом.
– В каком смысле «мертва»?!
– Пусть теперь подергается… – произнесла Ева, выходя.
– В самом деле хорошенький, – заметила Пибоди. – И в самом деле урод.
– Хорошенький урод не имеет к пропаже Кемпбелл никакого отношения, помимо того, что из-за него она разозлилась и ушла одна. Будь моя воля, устроила бы его в обезьянник на пару неделек!
– Он пару не протянет, – пробормотал Макнаб.
– Вот именно.
Стали спускаться по лестнице.
– Ты пялилась! – Макнаб хмуро посмотрел на Пибоди.
– Понятное дело! Голый! И сложен как! Была бы тетка, ты бы тоже пялился.
Ева возвела глаза к небу и с шага перешла на рысь.
– Спорим, раскошелился на пластику! – донеслось сзади.
– Если и так, то не зря. Но мне нравишься ты, целиком, вплоть до твоей костлявой задницы!
Слава богу, Еве не пришлось смотреть, как для пущей убедительности Пибоди эту костлявую задницу ущипнула.
– Не мужик, а шлюха! – не унимался Макнаб. – И, между прочим, Даллас, вовсю к тебе клеился! Рорк бы его живо пришлепнул, только бы и осталось, что мокрое шлюшье место!
