Ермолай прошел, присел рядом с Истоминым.
— Ну, как тебе служится и работается, герой? — улыбаясь, спросил генерал.
— Нормально.
— Есть какие-то вопросы?
— Нет.
— Тогда послушай нас. Вот сейчас мой заместитель, полковник Селезнев Сергей Михайлович, доведет до тебя новости по операции «Призрак».
— Тебе необходимо постоянно помнить, Сергеев, — внимательно всматриваясь в него, начал строго полковник, — что у нас очень серьезный и опытный противник, вернее даже жестокий, смертельный враг. Он многое знает о нашей операции.
— Откуда враг может знать? Ведь у нас работают надежные люди, — удивленно изрек Сергеев.
— Сапега проболтался о работе по золотому запасу своей сожительнице, — строго продолжал полковник. — Она, вольно или невольно, рассказала любовнику, как оказалось английскому агенту. Получив информацию от агента, резидент английской разведки продал ее нейтралу шведу, тот в свою очередь — немецкой разведке.
«Получается, из-за Сапеги операция под угрозой?..», — удивился Ермолай.
— Фашисты, конечно, могли получить информацию и из других источников, — продолжал полковник. — Они разработали свою операцию и приступили к ее исполнению. Так, ночью тебя в общежитии искал мнимый капитан. И искал наверняка не для приятной беседы. Враги работают и в местах нахождения хранилищ «Каменная гора» и «Капля». Наверняка и на предполагаемых путях следования составов с металлами…
— Сергей Михайлович, — перебил генерал, — ну ты уж совсем запугал парня.
— Пусть знает обстановку, уже имеются и трупы.
— Оно конечно верно, обстановку знать надо, — согласился генерал. — Понял сложную обстановку, Ермолай?
— Понял, товарищ генерал. Что будет с Сапегой?
— Его будут судить, — строго отрезал полковник.
— Сначала его вылечат, конечно, — сказал генерал. — Разумеется, мы проведем некоторые дополнительные мероприятия, кое-что выясним…
Истомин и Сергеев покинули кабинет начальника Управления примерно через час…
* * *
Москва, штаб-квартира Главного разведывательного управления Генштаба Красной армии кабинет начальника
После ухода Истомина и Сергеева комиссар Голиков заказал адъютанту два чая.
— Молод он еще, — строго изрек Селезнев.
Это, несомненно, относилось к Сергееву.
— Мы с тобой знаем, что этот недостаток быстро проходит, — усмехнулся генерал.
— Где-то излишне доверчив и наивен, — серьезно продолжал Селезнев.
— Не самые худшие человеческие качества, — весело бросил генерал и строго спросил. — Ты лучше, Сергей Михайлович, скажи, где Жохину искать будешь?
— Объявили мы ее во всесоюзный розыск, соответствующие циркуляры разослали.
— А если она агент английской или другой разведки?
— У нас нет подтверждающих данных.
— Но и опровергающих тоже, — бросил генерал. — Судя по всему, она ушлая баба и наверняка понимает, что ее будут искать, — усмехнулся. — И не только Сапега, которого она хорошо обнесла. А если она уже за линию фронта подалась?
Полковник усмехнулся.
— Да найдется она дня через два-три.
В это время в дверь постучали, и вошел капитан с подносом в руке.
— Разрешите, товарищ генерал?
— Заходи, капитан. А я вот, Сергей Михайлович, не уверен, что мы ее быстро найдем. За Сапегой в госпитале установили наблюдение?
— Так точно.
Капитан поставил поднос с двумя стаканами чая и печеньем и удалился.
— Задержанный в Свердловске мужчина, интересовавшийся хранилищем Госбанка, опознан? — спросил генерал. — Он дает показания?
— Пока нет…
* * *
Из приемной Истомин и Сергеев вышли в коридор. Ермолай сделал несколько глубоких вдохов и выдохов. Он находился под сильным впечатлением от увиденного и услышанного в генеральском кабинете.
— Сильно не переживай, брат, — весело бросил Истомин. — Начальство и для того существует, чтобы требовать и озадачивать. Селезнев хоть мужик и строгий, но справедливый, и говорил он все по делу.
— Мне жаль Сапегу, — тихо вымолвил Ермолай.
— В какой-то мере мне его тоже жаль, — став серьезным, согласился майор. — Если его действия были непреднамеренными, его не посадят. Вот найдут его сожительницу и разберутся.
— Я надеюсь.
— Нам надо как следует поесть, и жизнь наладится, — снова весело изрек майор. — Поверь моему опыту.
Ермолай угрюмо молчал.
Истомин похлопал его по плечу.
— Расслабься, брат. Пойдем, пойдем, брат, в нашу столовую. Плотно поедим, и вот увидишь, жизнь наладится…
* * *
Москва, конспиративная квартира германского дипломатического ведомства…
Оскар негодовал и неистовствовал! Только что его человек, работающий в английском консульстве в Свердловске, сообщил о задержании советскими органами Поля. Задержали сразу же после встречи с человеком из свердловской конторы Госбанка. Наверняка этот человек и навел органы безопасности на агента.
— Ценнейший агент Поль погорел ни за что!? — воскликнул Оскар. — Теперь из него вытряхнут все!
Поскольку он твердо считал операцию «Argentum» абсолютной глупостью.
«Амбиции Риббентропа погубили хорошего агента! — зло раздумывал. — А если Поль расколется, вернее, его расколют против воли, он может многое выдать!.. Все нашу работу в Свердловске нужно срочно свернуть… А может и не только в Свердловске…».
Негодуя и ругаясь, Оскар вскоре остыл и приступил к составлению шифрованного донесения в центр…
* * *
После сытного обеда Истомин и Сергеев зашли в кабинет майора. Хозяин кабинета сделал несколько телефонных звонков. Ермолай в это время просмотрел два лежащих на столе майора трофейных немецких журнала. Яркие и красочные они носили явно пропагандистский, тенденциозно-хвалебный характер.
Закончив звонить, майор сказал:
— Новость следующая, первый железнодорожный состав прибывает во второе хранилище в 20 часов. Поэтому мы сейчас с тобой убываем домой ко мне и отдыхаем до 19 часов. Затем кушаем, собираемся и отправляемся на погрузку в хранилище. Грузим состав и сразу убываем с ним в Пермь. Вопросы?
Несколько секунд Ермолай осознавал слова майора. Затем улыбнулся и ответил:
— Вопросов нет. Впрочем есть, маршруты доставки слитков в новые хранилища утверждены?
— Утверждены, брат. Но это, как ты понимаешь, государственная тайна. И тебе не стоит этим заморачиваться.
