Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 53
— Кажется, догадываюсь, ваше сиятельство, — сказала Анна, потупившись.
— Вот и я тоже догадываюсь. По всему можно судить, что князь собирается сделать тебе предложение. Так что тебе надо ехать в Петербург. Ведь я уже дала ответ князю через того же лакея, что он может прибыть к нам уже сегодня. Но ведь для этого надо тебе испросить позволение у императора либо императрицы? Так ведь?
— Нет, я думаю, что могу не тревожить ни его величество, ни ее величество, — ответила Анна. — Дело в том, что я… в общем, государь уже дал мне позволение отлучиться. Так что идемте в мою комнату, я сейчас соберусь.
Собралась она быстро, взяла с собой большую часть вещей и свою любимую горничную Глашу. Все это было погружено в карету княгини Лопухиной, и спустя короткое время карета уже выезжала из ворот парка. Оглядываясь на уходящую зеленую долину Славянки, Анна почему-то ясно почувствовала, что с этим место она расстается надолго, возможно, навсегда. «Нет, ты не должна, не должна так твердо надеяться на перемену в своей судьбе, — говорила она себе. — Нельзя так надеяться на счастье — можно его сглазить!» Но хотя она и старалась быть спокойной, старалась не думать о грядущем предложении князя Гагарина как о деле решенном, у нее ничего не получалось. Она невольно уже переселилась душой в иной мир — мир семейный, мир, в котором все ее мысли и чувства безраздельно занимал ее избранник.
Время, оставшееся до вечера, Анна провела словно в какой-то лихорадке. Платье для выхода к князю она выбрала быстро — простое зеленое платье, хорошо на ней сидящее, с небольшим декольте, без кружев. И теперь, уже полностью одевшись, надев украшения, слегка подкрасив брови и ресницы, она сидела в своей комнате, ничего не делая, ни о чем не думая. Она будто застыла в ожидании.
Но вот внизу, в гостиной, послышались оживленные голоса, и вбежавшая Глаша доложила, что гость прибыл и княгиня зовет ее. Анна вошла в гостиную внешне спокойная, но внутри все в ней было, словно взведенная пружина. И, войдя, сразу увидела Его. За время своего отсутствия князь сделался еще величавее, еще стройнее. Он встал ей навстречу, улыбнулся, поцеловал руку… Правда, в его глазах она не увидела того предвкушения счастья, той любви, которой была полна сама. Но что до того? Ведь мужчина и не может любить так, как женщина.
— Анна, я скажу тебе новость чрезвычайную, — услышала она голос княгини. — Его сиятельство князь делает тебе предложение, он просит твоей руки. Я ответила, что предоставляю сей вопрос твоей воле, мое же согласие он получит всегда. Я уверена, что твой отец также одобрит твое решение, каким бы оно ни было. Засим я оставляю вас. — И с этими словами Екатерина Николаевна покинула гостиную.
— Скажите, согласны ли вы? — подходя к Анне, тихо спросил князь.
— На что, князь?
— Согласны ли вы составить счастье моей жизни? Согласны ли стать моей супругой, хозяйкой моего дома?
Он не сказал «люблю», не спросил: «любишь ли ты меня?» Но что до того? Разве дело в словах? Ей казалось, что она ясно читает эту любовь в его глазах.
— Да, князь, я согласна, — ответила Анна.
Он почтительно поцеловал ей руку, потом взял вторую и тоже покрыл ее поцелуями. Затем отворил дверь и громко позвал княгиню. А когда она вошла, объявил, что согласие невесты получено.
Вошедший слуга доложил о том, что князь Петр Васильевич возвратился со службы, а следом за ним явился и сам князь. Он выслушал от жены новость, сказал: «Очень рад, очень!» — и слегка приобнял будущего зятя. Затем дворецкий принес икону Божьей Матери, и супруги благословили жениха и невесту.
— Ну, теперь надо сесть и хорошенько все обсудить, — перешел к деловой части сватовства Лопухин. — Следует поговорить о приданом, а также решить с объявлением помолвки и свадьбы. Я полагаю, что свадьбу можно устроить в сентябре, сразу после Петрова поста. Как думаете, князь?
— Совершенно с вами согласен, князь, — ответил Гагарин.
— А ты не возражаешь, душенька? — обратился генерал-прокурор к дочери.
— Я не знаю, делайте, как считаете нужным, — отмахнулась Анна. — И как считает нужным князь Павел Гаврилович.
С того дня князь Гагарин стал бывать в доме Лопухиных каждый вечер. Анна уже не уезжала в Павловск, и теперь, на правах жениха и невесты, они с князем подолгу оставались вдвоем в гостиной. Во время третьего своего визита князь наконец поцеловал ее. Это было ни с чем не сравнимое наслаждение! Как сладостный, огненный напиток! Она готова была пить этот напиток снова и снова и знала, что это счастье ей приготовлено, оно ее ожидает.
Они с мачехой ездили по магазинам, выбирая материю для свадебных платьев — и для венчания, и для бала. Еще покупались платья для выходов, для каждодневной носки, покупалось постельное белье — в общем, все, что полагается иметь невесте. Впрочем, Анна принимала мало участия в самой процедуре выбора материи и покроя платьев, только отвергла то, что ей совсем не нравилось, а в остальном полностью соглашалась с мачехой. Она жила в таком постоянном ощущении счастья, что мелочи жизни, на которые обычно она обращала внимание, теперь скользили, не задевая ее сознания.
В эти дни, словно слившиеся в один непрерывный счастливый день, она иногда вспоминала императора. Вспоминала свои беседы с ним, прогулки по берегам Славянки, совместные трапезы. Она уже знала (отец сказал ей), что государь даровал ей в качестве приданого сто тысяч рублей и что князь Гагарин, узнав о том, был очень рад и поехал лично поблагодарить государя. Император продолжал выполнять свои обещания. Впрочем, она никогда и не сомневалась, что он все сделает, как сказал. Она верила ему, он был человек слова, человек чести. Ей было немного жалко его, его одиночества. А еще в один из июльских дней Анна вдруг ощутила, что ей не хватает беседы с ним, его возвышенных, но при этом глубоких суждений. «Но что жалеть о том, что было и уже не будет? — подумала она. — Всему свое время. Теперь я буду до конца жизни вспоминать этот год, проведенный с государем. Возможно, даже буду рассказывать о том своим детям. Да, наверное, буду рассказывать».
Они с князем Гагариным не только сидели в гостиной, но стали совершать прогулки, тем более что погода стояла жаркая и располагала к гулянию. Эти прогулки проходили совсем не так, как такие же прогулки с императором. Князь Гагарин, в отличие от Павла, охотно останавливался, встретив кого-то из знакомых, и вступал с ним в разговор. Он представлял этому знакомому Анну как свою невесту, и ей тоже приходилось участвовать в беседе. Надо сказать, ей этого совсем не хотелось, она бы охотнее оставалась наедине со своим возлюбленным. Знакомые князя с интересом разглядывали ее, и она чувствовала себя словно модный товар в витрине магазина, оттого не слишком любила эти прогулки.
Когда они оставались наедине (обычно это случалось в гостиной), князь еще несколько раз целовал ее. Каждый раз это давало ей ощущение счастья. Однако она с удивлением заметила, что это ощущение с каждым разом делается все менее острым, совсем не таким, как в первый раз. Тогда, казалось, вся она, и телом и душой, была там, в этом поцелуе, ничего не чувствовала, кроме Его губ, ничего не знала, все забыла. Теперь же она всегда помнила, кто она, где находится, и могла с точностью сказать, сколько времени длился поцелуй. «В первый раз все кажется нам более волнующим, — думала Анна. — Так бывает со всяким новым ощущением: со временем острота чувства притупляется. Настанет время, когда ты ближе узнаешь своего мужа, когда наступят сладостные минуты полной близости — минуты, о которых тебе говорила твоя замужняя сестра, о которых ты читала в романах. Тогда ты снова узнаешь остроту новых ощущений».
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 53
