– Давай не будем даже думать об этом.
Подхватив пальто и сумочку, я пыталась вспомнить хотя бы один момент в своей жизни, когда время летело настолько быстро. Я подумала о наших ужинах с Питером. Часто мы с ним просто сидели молча, наблюдая, как едят другие люди, и почти ни о чем не говоря, разве что о еде. И уж точно не проводили за ужином по четыре часа кряду, даже тогда, когда только стали встречаться. Обычно мы либо гуляли, либо отправлялись куда-нибудь на выставку или концерт. И все это – в практически полном молчании.
Мэтт расплатился, и мы вышли из паба. Дождь закончился. В свежем воздухе чувствовалась вечерняя прохлада. Уличные фонари отбрасывали лучи белого света, отражавшиеся в блестящих темных лужах.
– Так что, ты сейчас поедешь к брату? – спросила я, пока мы шли к машине.
– Да, – сказал Мэтт. Он помог мне сесть на пассажирское сиденье, обошел автомобиль, сел за руль и завел двигатель. Через несколько секунд мы уже неслись на всех парах к студенческому городку.
Пока мы ехали по спящему городу, мое сердце ныло от какого-то неясного страха. Сейчас Мэтт высадит меня около общежития, пожелает спокойной ночи, и я не увижу его еще шесть лет. Или, может быть, вообще никогда.
Мэтт включил поворотник – мы подъезжали к кампусу. Сердце мое в панике забилось в два раза сильнее. Меня даже затошнило.
Я положила руку ему на плечо.
– Не поворачивай, пожалуйста. Давай немного прокатимся, хорошо?
На его лбу застыла морщинка, словно он испытывал такой же страх перед расставанием.
Мы проехали рядом с уличным фонарем, и я посмотрела на часы.
– У нас есть еще какое-то время. Не так много, но есть, – сказала я. Мэтт убрал ногу с педали тормоза и нажал на газ.
Его голос был тихим и серьезным.
– Просто скажи мне куда.
Глава 34
– Неважно, – сказала я, – поехали вперед.
В полной тишине мы катили по Сентрал-стрит на запад. И почти через каждые несколько секунд я ловила на себе взгляд Мэтта. Мы смотрели друг на друга, скрытые темнотой салона автомобиля, словно преступники, которые только что совершили нечто ужасное и теперь пытались скрыться, но куда ехать, не знали.
Я нервно постукивала каблуком по полу – тук, тук, тук – и вцепилась в сумочку, которая лежала у меня на коленях. Я сворачивала ее, складывала, сжимала.
– Что дальше, Кора? – наконец спросил Мэтт, когда, казалось, единственными нашими ориентирами стали расплывчатые лучи света от уличных фонарей.
– Не знаю. – Меня беспокоило, что никакого конкретного пункта назначения у нас не было. – Может, просто съедем с дороги.
Машина остановилась на обочине дороги, шины захрустели по гравию, а потом Мэтт выключил двигатель и фары.
Все бушующие в моей голове мысли вдруг затихли. Мэтт опустил стекло и положил руку на импровизированный «подоконник». В окно дунул прохладный вечерний воздух, и я сделала глубокий, очищающий душу вдох. Рядом, в овраге, квакали лягушки и пели сверчки. Лунный свет струился через лобовое стекло. Вокруг был лес.
– Почему ты перестал общаться со мной и с Питером в последних классах? – спросила я, чувствуя нарастающее раздражение. Я откинула волосы с лица и продолжила: – Что такого классного было в Даге Джонсе и его старом пикапе? С ним тебе было интереснее, чем с нами? А мы стали для тебя слишком скучными?
Этот вопрос грыз меня изнутри слишком долго. Я пыталась спрятать его куда-то в кладовые своей души. Но сейчас он вырвался на свободу.
Мэтт убрал правую руку с руля и повернулся ко мне.
– Мне не было скучно. Я просто знал, что я не такой, как вы. Мне все надоело, и я сам нарывался на неприятности. Без меня вам было только лучше.
– Мы в это не верили. По крайней мере, лично я – никогда, – настаивала я. – Мы ведь были друзьями, как бы там ни было, и если бы ты остался с нами, ты бы не попал в беду, и тогда тебе не пришлось бы…
Я запнулась.
– Не пришлось бы что? Уехать? – спросил Мэтт. Он уставился в окно. – Мне просто нужно было побыть одному, – пояснил он, – вот и все. Вырваться от отца, которому доставляло какое-то извращенное удовольствие выбивать из меня дурь.
Мэтт замолчал.
– Я просто не мог быть частью нашей компании.
– И поэтому влился в другую – Дага и его дружка-придурка, которого я даже не помню, как звали, – с негодованием произнесла я.
Мэтт покачал головой. Его глаза были абсолютно пустыми.
– Они оба были придурками. Я всегда их такими считал.
– Тогда зачем ты дружил с ними? Почему не с нами?
Боже, отчего я задала такой вопрос, который могла задать лишь жалкая, отвергнутая любовница, как если бы он мне изменил и бросил. Но ведь мы не были любовниками. Никогда.
И все-таки как назвать наши отношения? Я не знала. По-прежнему не знала.
Я положила руку на лоб и закрыла глаза.
– Прости, Мэтт. Я такая дура. Какая разница, что случилось тогда. Это было давно.
– Ты ошибаешься. Это имеет значение. Поэтому я и приехал. Чтобы сказать, что я был придурком, и дело тут совсем не в тебе, а во мне. Я сам во всем виноват. Я ненавидел свою жизнь, своего папашу, и мне просто нужно было куда-то себя деть. Только вот… ты заставила меня захотеть остаться, остаться в том месте, которое высасывало из меня жизнь.
Я почти слышала в его голосе горечь.
– Прости, я не знала, что все настолько серьезно, – ответил я.
– В том-то вся и суть. Ничего такого. Был просто молод и глуп. Я мог бы лучше учиться, если бы захотел. Я мог бы изменить отношения с отцом, но лишь бросал ему вызов, а это его только раззадоривало, так что в конце концов мне пришлось уехать. Я всегда был таким нетерпимым.
Мэтт потянулся через сиденье. Он взял меня за руку, и это меня удивило.
– Но я не должен был уезжать, не попрощавшись с тобой. Я должен был поддерживать отношения. Это не значит, что я о тебе совсем не думал. Думал. Все время.
– Я тоже всегда думала о тебе.
Мимо промчалась машина. Шум ее двигателя заглушил пение сверчков, а когда свет фар исчез за поворотом, снова стало тихо.
– Иногда, – сказал Мэтт, глядя на свои сложенные ладони, – ты снилась мне. И эти сны были настолько реальны, что я просыпался и надеялся увидеть тебя рядом. Я целыми днями не мог выбросить из головы мысли о тебе.
У меня закружилась голова, как будто я выплыла на гребень волны и тут же стала погружаться обратно в пучину.
Мэтт скучал. Я снилась ему постоянно.
