Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 62
Укутавшись в банный халат, решаю проверить гостей. В гостиной никого нет. Гоша уже уехал? Если так, то это к лучшему: вовсе не горю желанием встретиться с ним утром в собственной квартире. Прохожу в гостевую спальню и в ужасе обнаруживаю Шарова в Олиных объятиях. Их одежда разбросана по полу, одеяло и подушки валяются у подножия кровати. Мурашки пробегают вверх по спине, потом вниз: что здесь вообще произошло?! Они это серьезно?
Шаров приоткрывает глаза и пытается изобразить улыбку. Ему совсем не стыдно? Даже мне неловко, хотя я-то в своей квартире! Ни слова не говоря, выхожу из комнаты.
На часах уже 8-15, и я даже собралась на работу. Сижу за кухонным столом и пью зеленый чай, раздумывая, как поступить со своими гостями. В спальню больше не зайду: не хочу снова созерцать картину грехопадения Уховой. Пожалуй, оставлю запасные ключи и записку, а сама уеду. Да, так и сделаю!
— Крошка Мэри, доброе утро, — в дверях появляется Шаров, одетый только в брюки. — Угостишь кофе?
— Знаешь, мне пора на работу. Я оставлю ключи, а вы… Вы чувствуйте себя, как дома.
— Мы? Никаких «нас» нет, — он загадочно улыбается.
— О, — встаю из-за стола. — Даже не хочу знать подробностей: это не мое дело. Счастливо оставаться.
Аня и Лидочка уже на своих рабочих местах: первая, как обычно, увлечена работой, вторая — собой.
— Доброе утро, — негромко произношу я и ставлю сумку на тумбочку. — Меня никто не искал?
— Тебя всегда все ищут, — фыркает Лидочка, не отрываясь от своего отражения в зеркале пудреницы. — Тебе не звонила Оля? Ее до сих пор нет, и мобильный выключен.
— Она заболела.
— Что-то серьезное? — с притворным интересом спрашивает Ландышева.
— Надеюсь, что нет.
Если не считать секса с Шаровым в моей гостевой спальне! Даже не хочу вспоминать об этом: мерзко от одной только мысли, что я имею к произошедшему какое-то отношение. Поскорей бы забыть это утро, и тот вечер…
Даже не замечаю, как пролетает день. Ровно в 18–00 Лидочка подскакивает на месте, хватает свои вещички и, бросив небрежное «Пока», испаряется. Ее примеру следуют все сотрудники нашего департамента. Все куда-то спешат, а мне вовсе не хочется идти домой. И неважно, что Оля с Шаровым уже давно покинули мою квартиру.
В 19–30 в опен-спейсе четвертого этажа остаемся только мы с Аней.
— Ты сегодня странная, — произносит она. — Вы все какие-то странные…
— Весна странно действует на людей, — отвечаю я, даже не обернувшись, и продолжаю печатать ответ на комментарии Аркаши Белочкина к договору.
— Возможно… Я пойду домой. Ты тоже?
«Рано или поздно нам все равно придется вернуться в квартиру», — изрекает здравый рассудок, и с ним невозможно не согласиться. В конце концов, ничего серьезного не произошло. Подумаешь, Шаров и Ухова переспали в моей гостевой спальне, с кем не бывает! Просто нужно забыть об этом и вести себя так, словно ничего не произошло. Проще простого!
Вечером мне позвонила Оля. Она благодарила за поддержку, извинялась за свое поведение и даже за инцидент с Шаровым. Я решила придерживаться выбранной тактики и сделала вид, будто все произошедшее меня не волнует. Как будто у меня был выбор…
Пятница, 15.03.2013
Пятнадцать минут на беговой дорожке, полчаса на силовых тренажерах, еще полчаса на беговой дорожке, бокал свежевыжатого сока — апельсиновый, смешанный с яблочным — в баре, прохладный душ, чайник зеленого чая с жасмином в баре — выхожу из спортзала весьма довольная собой и медленным шагом направляюсь к машине. Заряд бодрости и прекрасное настроение на весь день обеспечены (если, конечно, никто не вмешается).
Первую попытку испортить мне настроение предпринял Кирилл: пока я стояла в пробке, из колонок раздавались обвинения в мой адрес. Излишняя черствость и наплевательское отношение к его и без того страдающей натуре вот-вот доведут его до нервного срыва. Разве я не знаю, сколько ему пришлось пережить за последние несколько лет? Кирилл взывал к моей совести, но чувство вины даже не подавало признаков жизни: за все годы знакомства он уже исчерпал лимит моего раскаяния.
Вторую попытку омрачить сегодняшний день предпринял Петрович, когда пригласил меня в свой кабинет. Он рассуждал на отвлеченные темы, как будто мы старые приятели, а я изо всех сил пыталась изобразить заинтересованность, поглядывая на позолоченную подставку для ручек, дабы отвлечься и не выцарапать ему глаза. Наконец, когда разговор зашел в тупик, Петрович лукаво улыбнулся и спросил:
— «Оушен» — ваш клиент?
Чувствую, что в горле пересохло, и это явно не последствия попойки с Шаровым и Уховой. Снова «Оушен»? Это компания повсюду! Точнее, вездесущий Феофан Эрнестович. Узкий разрез черных глаз, нахальная улыбка… Нервно сглатываю. Если бы я знала, что все произойдет именно так, то не стала бы предлагать Алексею Константиновичу свои скромные услуги. Каждый раз, когда тщеславие под фанфары самолюбия воспроизводит в памяти немногочисленные знаки внимания, которые нам оказывал Терехов, здравый рассудок в ужасе содрогается. Поэтому я бы предпочла не обсуждать «Оушен» без надобности, тем более, с Петровичем.
— Мария?
Генерального не особо заботят мои душевные переживания и мои предпочтения в выборе тем для разговора: он ждет ответ на поставленный вопрос. Что ж, притворюсь дурой.
— Да, мое управление сопровождает «Оушен».
— Я не об этом спросил. Не стоит скоромничать, Мария, господин Рябинов рассказал, что сотрудничество с «Оушен» — исключительно ваша заслуга.
Тщеславие берет самую высокую за несколько лет ноту, а самолюбие не просто дудит в фанфары, а уже дирижирует целым оркестром! Здравый рассудок невозможно услышать, хотя именно его совет сейчас необходим. Что делать? Соврать, что Витя все приукрасил? Промолчать? Все-таки выцарапать глаза Петровичу? Или выкинуться из окна?
— Это — совместная заслуга, — отвечаю я достаточно скоро, чтобы не дать повода сомневаться в правдивости своих слов.
— Ну да, конечно, — Петрович лукаво улыбается. — Можете идти, Мария.
Третью попытку вывести меня из душевного равновесия предпринял Рябинов. Во время обеда я имела неосторожность рассказать ему об очередной аудиенции у Петровича, но он лишь отмахнулся — мол, все, лучше не бывает, а генеральный всего лишь собеседует меня перед вступлением в должность директора департамента! Рябинов снова обвинил меня в паранойе и даже посоветовал попить успокоительного, либо обратиться к врачу за квалифицированной помощью, после чего я хотела воткнуть вилку в его руку. Тот факт, что Петрович повысил бы меня безо всяких прелюдий, имей он такие намерения, был понятен только мне, но никак не Рябинову… Казалось, его куда больше волновали стейк и гарнир, нежели мои участившиеся посещения кабинета генерального. Поэтому мне не оставалось ничего иного, как улыбнуться и притвориться, будто бы начальник смог развеять мои страхи. В то время сомнение, поселившееся в глубине души, уже чувствовало себя, как дома…
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 62
