Нижняя Австрия, западная окраина города Вена
28 июля 1945 года, 9:08 – 9:45
Окоп был вырыт наспех, и сержант Усов чувствовал себя в нем достаточно неудобно. Если бы не приобретенная за два года привычка сражаться в сложных условиях брянских чащоб и болот, то он наверняка ощущал бы сильный дискомфорт. А так – лишь морщился время от времени, когда очередной снаряд рвался в непосредственной близости от окопа и смертоносные осколки с ядовитым шипением начинали полосовать землю вокруг.
Готовиться к обороне начали вчера, в середине дня. К земляным работам были привлечены все, даже Усов, у которого после утреннего боя осталась на затылке здоровенная шишка. Враг, не желая тратить на сержанта патрон, попросту ударил его прикладом.
С диагнозом «легкое сотрясение мозга» и заключением командира «ничего, и с дырой в черепе воевали!», он вернулся в строй и до самого вечера командовал солдатами, что под жарким, совсем не австрийским солнцем разделись, подставляя лучам светила спины и плечи. К концу работы многие обгорели и начали облезать белесыми лохмотьями, словно меняющие шкуру ужи. Сержант лишь благодаря бинтам на голове уберегся от солнечного удара, но всё равно досадовал на командование, непонятно зачем приказавшее подрывать корни Венского леса.
Утром же из умиравшего под лучами восходящего светила тумана донесся рык танковых моторов, и пришла команда приготовиться к обороне. Солдаты заняли положенные места, засуетились артиллеристы около хоботастых стальных чудовищ, замаскированных ветками и цельными кустами.
С удивлением увидел сержант странные незнакомые танки, идущие в первых рядах наступающих. До сих пор ему не приходилось сталкиваться с американскими машинами.
Но на изумление времени не было. Жерла танковых пушек все, словно по команде, выплюнули огонь, и со всех сторон начали рваться снаряды. В ответ грянула противотанковая артиллерия. Один из танков сразу задымил, а остальные, не ожидавшие организованного отпора, принялись отползать. По пути они огрызались смертоносными плевками, и даже в столь скоротечном бою не обошлось без жертв. В одном отделении Усова убито было двое и ранено трое бойцов.
Тогда, час назад, сержант думал, что на этом всё и закончится, что наглецы, посмевшие возмечтать о реванше, не осмелятся атаковать еще раз. Он не без интереса проводил взглядом ладную фигурку медсестры, одной из тех, что явилась за ранеными, после чего закурил, наслаждаясь тишиной. Даже нывшая, словно дуплистый зуб, голова не мешала отдыху…
Идиллию нарушил противник, начав новую атаку. Немцы, судя по всему, кроме танков, привели к Вене и несколько десятков САУ. Со свистом рухнули на позиции советских войск первые снаряды, и на протяжении пятнадцати минут обстрел не прекращался.
Один из снарядов воющим джинном ворвался в окоп совсем недалеко от Усова. В выкопанной в земле щели живых не осталось, и почва вокруг окрасилась красным.
Тяжелую артиллерию развернуть не успели, и поэтому отвечал немцам только дивизион самоходных артиллерийских установок. Но их было всего шестнадцать, и серьезной поддержкой они стать не могли.
Обстрел закончился резко, словно кто-то нажал кнопку, отключив все пушки. И вновь полезли в атаку танки.
– По местам! – гаркнул Усов. Голос его после говора орудий показался до жалости слабым. Но солдаты послушно зашевелились, отряхивая с пилоток и гимнастерок землю.
Вместе с танками в этот раз шла пехота. Треск очередей вплетался в канонаду орудий, создавая звуковое полотно боя.
Атакующим ответили пулеметы, отрыгнули убийственные для бронированных ползучих монстров подарки противотанковые орудия.
Отделение Усова оказалось на острие вражеского удара. Чуть левее пролегала дорога от Линца, и именно по ней намеревался противник провести войска через Тиргартен[37]непосредственно к Вене.
Танки и пехота противника упрямо шли вперед, несмотря на плотный огонь. Немцев, казалось, не смущали потери. Они сражались так, словно их гнало нечто более сильное, чем простой страх смерти и желание победить.
В окопе, где находился Усов, росли потери. Без стона рухнул пулеметчик с аккуратной дыркой во лбу. Сержант поспешно подскочил, ухватился за теплое тело СГ-43, кивнул второму номеру. Потекла лента, и пулемет задергался в ладонях, словно от ярости.
Сквозь щель прицела хорошо было видно, как падают фигуры в серых мундирах, вошедшие в соприкосновение с темной нитью, тянущейся из пулеметного дула. Сержант испытал досаду, когда очередь соприкоснулась с тушей танка. Броне «тигра» пули калибра 7,62 не страшны.
Усов повел ствол дальше, и тут случилось такое, отчего бывалый партизан едва не помянул вслух бога, нарушив тем самым кодекс поведения строителя коммунизма. Немец, который должен быть перерублен пулями пополам, с непостижимой быстротой согнулся, пропустил очередь над собой, а затем вновь распрямился.
Лейтенант дернулся, послав несколько десятков пуль в небеса, а когда выровнял ствол, то немцы уже начали отступать. Дав напоследок еще одну очередь по врагам, Усов вытер со лба пот и решился закурить. После некоторых размышлений он пришел к выводу, что произошедшее – не что иное, как случайность. Ну, наклонился солдат зачем-то. На войне и не такого навидался, взять хотя бы тот случай, когда пуля, пробив каску, отскочила от крепкого солдатского лба…
Дым папиросы лениво уползал к небесам, сердце лейтенанта, в течение боя бившееся со страшной скоростью, потихоньку успокаивалась, а над Тиргартеном воцарялась мирная тишина.
Верхняя Австрия, замок Шаунберг
28 июля 1945 года, 9:53 – 10:46
Виллигут, как всегда, появился в комнате Петра без стука. Лицо у него было усталое, на нем резко проявились признаки возраста, которые ранее были почти не видны. Обозначились морщины, проступили вены на шее, что за одну ночь стала дряблой. Во всех движениях бригаденфюрера заметна была слабость.
– Доброе утро, Петер, – невнятно проговорил он. Капитан не ответил, лишь спросил угрюмо, продолжая лежать на кровати:
– Что, опять на ритуалы поведете?
– Нет, – покачал головой Виллигут. – Вас решено допустить к совещанию арманов!
Петр не знал точного смысла этого странного слова, но из разговоров успел понять, что так в замке называют фашистских главарей. Понимая, что сопротивление бессмысленно, а из услышанного на совещании можно будет многое узнать, он поднялся и двинулся за провожатым.
Прошли через двор, уже начинающий нагреваться. Еще несколько шагов – и сомкнулись за спиной двери входа в главный зал. Но на этот раз бригаденфюрер повел Петра дальше. Они прошли мимо помоста с кубическим камнем, которому Виллигут отвесил церемонный поклон, и нырнули в неприметную дверь, скрытую за драпировкой.
