– Так я могу рассчитывать на твою преданность в этом деле, да? Ты дашь мне слово чести, что прекратишь эту бессмысленную вражду? Ты будешь сражаться на моей стороне, чтобы уничтожить эту ведьму, чьи черные преступления и грязные вожделения оскорбили богов и принесли несчастья Дому Неистенов?
Согласно кодексу чести, Лагес мог дать только один ответ. Он задумчиво кивнул:
– Да. Ты можешь положиться на мою преданность. Я клянусь, что помогу тебе уничтожить эту ведьму. Если это правда, что Эфрель избежала заслуженной ею судьбы, ты можешь быть уверен, что я не буду знать покоя, пока она и ее проклятые сообщники не будут истреблены. Эфрель должна ответить за смерть моего отца, и ни воскресший пират, ни ее чародейство не спасут коварную шлюху!
– Я знал, что ты поймешь! – возликовал Мариль. Он радостно схватил руку племянника. – Еще есть надежда, что мятеж удастся подавить в зародыше. Мы получим всю информацию от Касси – подробности планов и укреплений Эфрель, имена предателей. Потом я пошлю имперский флот под твоим командованием в Призарт. Тех кораблей, которые мы сможем собрать за неделю, должно хватить, чтобы раздавить мятежников и сжечь город и крепость дотла.
В тронный зал вошел стражник. Его лицо было бледным, и он был один.
– Где Касси? – спросил Мариль.
– Мой господин, я думаю, вы сами должны увидеть это.
Мариль посмотрел на удрученного стражника. Выругавшись, император поднялся с трона и величественной поступью вышел из зала.
Лагес стоял в пустом зале для приемов, скрестив руки на широкой груди и задумавшись. Он морщил лоб в размышлениях. Слишком много и таких открытий в одночасье привели его в смятение. Утром он был узником, опозоренным и ожидающим казни. Еще не было полудня – его освободили, вернули высокое положение, вверили командование над имперским флотом, пообещали сделать наследником. Слава и власть были в его руках. Боги дали ему возможность отомстить Эфрель, жениться на М'Кори, занять императорский трон. Честолюбивые планы – но, обладая смелостью и способностями, сильный человек может добиться всего.
Значит, боги решили изменить узор его судьбы. Он улыбнулся, вспомнив пророчество. Жрица знала, что Лагес – любимец богов.
Улыбка Лагеса превратилась в гримасу.
– Это ничего не меняет, дорогой дядюшка, – прошептал он теням. – Я поклялся быть верным тебе до смерти Эфрель. А потом…
Только тени слышали его невеселый смех.
XIV. …И ОДИН ВЫХОДИТ
Касси открыл один глаз, увидел шелковые простыни и пушистые меховые одеяла, открыл второй и увидел роскошную обстановку своих покоев. Он зевнул, потянулся онемевшими руками и ногами. Он был в императорском дворце Товностена. Его больше не преследовали.
Он богат. Касси почесал острый щетинистый подбородок и подумал, насколько далеко может простираться щедрость императора. Отныне он будет жить как аристократ – и больше никаких скитаний по улицам Товностена. Он будет жить в великолепном имении, вечно пьяный, сытый и ублаженный, и будет заботиться лишь о том, чтобы его бывшие собратья не стянули его драгоценности.
Что-то разбудило его. Он глянул на дверь. Неистен Мариль поставил столько стражников, что они могли бы справиться с целой армией. Безопасность была успокаивающей, но сейчас Касси хотел спать. Если бы эти дураки поменьше шумели…
– Господин? Вы проснулись? – На пороге по стойке смирно стоял стражник.
Касси насладился почтительным обращением представителя имперской гвардии. Он презрительно скривил губы, отвечая:
– Теперь да. В чем дело? – Его тон намекал, что лучше бы им не беспокоить его по пустякам.
– К вам пришли, господин.
– Скажи ему, пусть засунет свое дело себе в задницу, – зевнул Касси. Человек в его положении не мог принимать случайных гостей, а если бы его хотел видеть Мариль, стражники не были бы так предупредительны.
– Но я бы предпочла, чтобы это сделали со мной вы, – промурлыкал еще один голос.
Касси сел. Сон как рукой сняло.
– Неистен Мариль прислал меня к тебе, – улыбнулась она. – Я тебе нравлюсь?
Она была гибка, как танцовщица, с ладной фигурой, которую облегало прозрачное шелковое одеяние. Ее волосы были коротко подстрижены и завивались тугими локонами, экстравагантно окрашенными в цвета осенних листьев. Ее лицо было смуглым и игривым, как у ребенка, ногти – длинными и покрытыми черным лаком. Касси подумал, исполнилось ли ей пятнадцать.
– Иди сюда, – ухмыльнулся он.
– Мой господин, нам приказано не впускать никого, кроме самого императора,– запротестовал стражник.– Есть опасность, что…
Она хихикнула удивительно гортанным тоном:
– Я выгляжу такой опасной, мой господин?
Пальцы с черными ногтями расстегнули застежки зелено-золотого одеяния. Полы шелка соскользнули к ее ногам. Она была тонкой и белокожей, ее тело покрывали узоры красок цвета осени. Она сделала беззаботный пируэт.
– Ты боишься меня, мой господин? – улыбнулась она.– Разве у меня есть оружие?
– Иди сюда, – хрипло позвал Касси.
Страж вмешался:
– Мой господин, наши приказы…
– Идите к черту с вашими приказами! – фыркнул Касси. – Мой друг Неистен Мариль прислал мне доказательство своей милости. Вон отсюда!
Она рассмеялась, когда стража захлопнула за собой дверь.
– Что ты любишь, мой господин? – Она выступила из облака шелков и затанцевала перед ним, как сказочная бабочка.
– Мы с тобой что-нибудь придумаем. – Касси усмехнулся, поманив ее на постель.
Она была опытна, признал Касси. Спустя некоторое время он оказался на ней сверху.
– Мариль замечательно проявляет свою благодарность, – выдохнул он между поцелуями. – А-ах… Убери ногти, ты! Моя спина обожжена и просолена, как у моряка… А-ах…
Ее дыхание стало неровным, когда ее ногти вонзились в его спину.
– Разве оргазм не называют маленькой смертью? – выдохнула она, покусывая его ухо.
Тело Касси сотрясли волны удовольствия. У него все еще кружилась голова и трепетало тело, он удивился ее словам, и тут яд, скрытый под ее острыми ногтями, опалил его кровь предсмертной агонией.
Она слизнула пену с его мертвых губ и подмигнула, порхнув мимо стражников.
XV. БАШНЯ НА ЗАРЕ
Ночное небо светлело от приближения зари. Два человека стояли рядом на башне перед портовыми воротами Товностена, наблюдая, как гаснут звезды. Лагес стоял прямо и гордо, как будто заключение было всего лишь дурным сном, теперь забытым. Молодой человек был великолепен в посеребренной кольчуге, украшенном гребнем шлеме и алом плаще имперского полководца. М'Кори молча прижималась к нему; занимающаяся заря бросала отблески на водопад густых светлых волос, рассыпавшийся по ее плечам. Роскошный горностаевый плащ, застегнутый у шеи изумрудной заколкой, защищал ее от холодного морского бриза. Ветер обвивал плащ вокруг ее стройного тела, играл с прядями волос. Он была хрупкой и прекрасной, как фарфоровая нимфа – белизна и золото, и глаза, зеленые, как море внизу.
