— Так лучше? — спросил Франклин.
— Да, спасибо, — прошептала Розмари. — Я просто потеряла равновесие, только и всего.
Он сел на подлокотник кресла.
— Только и всего?
От его взгляда по телу Розмари пробежала дрожь. Она не могла вздохнуть, не могла говорить. Оцепенев, лишь следила за тем, как зрачки его расширяются… Он придвинулся ближе.
Франклина влекло к ней, как мотылька — к огню. Он больше не мог противиться желанию, что возродила память о том поцелуе. От этой женщины веяло невинностью и искушенностью, тайной и страстью…
Розмари ответила на его поцелуй, отдавшись своему чувству без остатка. Она нуждалась в нем, отчаянно желала его. Поцелуй стал глубже, и внезапно Розмари поняла, что и сама желанна.
Губы Франклина коснулись нежной кожи у нее за ухом.
— Ты понимаешь, что делаешь со мной? — хрипло прошептал он.
— Да, ты делаешь то же самое и со мной. Франклин, пожалуйста… Я хочу тебя, — едва слышно проговорила она, чувствуя, как ее закружило в водовороте эмоций.
Франклин забыл обо всем. Ни разу он не испытывал подобного наслаждения. До сих пор он все время сдерживал свои сердечные побуждения, не позволяя ни одному человеку подойти слишком близко. Еще в раннем детстве Кэдлер понял, что переживания делают человека уязвимым и в конце концов не приносят ничего, кроме боли и страдания.
Чувство, которое он питал к Розмари, было куда сильнее, чем любое испытанное до этого чувство. Она вела его за грань неизведанного. Впервые за всю свою жизнь Франклин испугался. Испугался того, что ему могла открыть Розмари.
Он резко вздохнул. Он хотел ее, да, но боялся осознать, насколько сильно он ее хотел… Насколько сильной была его любовь.
Франклин высвободился из рук Розмари и молча поднялся, убеждая себя в том, что продолжить значило причинить ей боль. Однако от той растерянности и удивления, которые он увидел в ее глазах, по спине его пробежал холодок.
— Прости, Розмари, но… я не могу. — Голос его дрогнул. — Ты здесь ни при чем, это я…
Он замолчал и запустил пальцы в волосы. Мысли путались, тело ныло от неудовлетворенной страсти, но нужно было найти слова.
— Ты совсем не такая, как Мелисса, и я…
Розмари вскрикнула. Глаза ее потемнели от страдания. Все пропало, подумал Франклин.
— Розмари! Нет, я вовсе не это хотел сказать!
— Нет, — выговорила Розмари, быстро вскочив на ноги. — Я все понимаю.
Без единого слова она развернулась и выбежала вон из комнаты.
11
Спотыкаясь на каждом шагу, Розмари поднималась по лестнице. Она не остановилась до тех пор, пока не достигла убежища своей спальни. Захлопнув дверь, Розмари прислонилась к ней спиной и медленно сползла на пол. Только сейчас она позволила себе разрыдаться.
Она плакала, уткнув голову в колени. Мало радости принесло ей знание того, что она была права: Франклин любил Мелиссу, все еще любил Мелиссу!
Он целовал ее только потому, что внешне она напоминала сестру. Дура, а она-то думала, что его влечет к ней по другой причине!
Розмари несколько раз глубоко вздохнула. Неважно, что в объятиях Франклина ей было так чудесно, так замечательно. Страсть, пробужденная им, все еще заставляла трепетать ее тело. До этого она ни разу не испытывала столь сокрушительного желания… И вряд ли когда-либо испытает снова.
Мысль о встрече с Франклином после всего, что произошло между ними, заставила стон сорваться с ее губ. Несколько часов назад она бы отдала все, чтобы остаться в Уитби навсегда, а сейчас… Сейчас надо быстрее уехать. Розмари убедила себя, что возвращение в Йорк будет лучшим выходом для всех, и внезапно предложение Стивена Уиллингейма показалось ей светом маяка посреди непроглядной тьмы.
Вдруг раздался стук в дверь.
— Розмари, пожалуйста, открой. Нам надо поговорить.
Звук знакомого голоса отозвался дрожью недавно пережитого желания. Притиснув колени к груди, она затаила дыхание.
— Розмари, пожалуйста!
Она не ответила. Ей казалось, что за дверью слышно, как бьется ее сердце. Наконец до нее донесся шум шагов, удаляющихся по коридору. Розмари вздохнула с облегчением.
Ночь прошла просто ужасно. Розмари то и дело просыпалась, потом снова засыпала. Было еще темно, когда она взглянула на часы, стоящие на тумбочке рядом с кроватью. Почти семь. Уже целый час она лежала на спине, глядя в потолок.
Она знала, что бегство показало бы ее трусость, а мысль о расставании с Дени разрывала ей сердце. Но после произошедшего прошлой ночью нужно было уходить и в одиночестве зализывать раны.
Кроме того, Франклин вполне был способен приглядеть за Дени, тем более впереди выходные. Несколько дней он продержится.
Хотя Франклин и не распространялся об этом, скорее всего, он уже говорил со всеми четырьмя женщинами, желающими получить место няни. И наверняка остановил свой выбор на одной из них. Оставалось только надеяться, что няня вскоре приступит к своим обязанностям.
Когда заплакал Дени, Розмари машинально откинула одеяло и выбралась из постели. Но когда была уже у двери, в коридоре раздались тяжелые шаги Франклина.
В любое другое утро она бы спустилась в кухню, чтобы разогреть бутылочку для ребенка, и принесла бы ее в детскую. Розмари наслаждалась драгоценными минутами, проведенными с ним, как в настоящей семье. Но это была лишь иллюзия семьи, и надо было быть полной идиоткой, чтобы вообразить нечто большее.
Розмари отправилась в душ. Разговаривать с Франклином она не собиралась. Стоя под горячими струями воды, она пожалела, что у нее нет волшебной палочки. Иначе за несколько секунд перенеслась бы обратно в Йорк.
Натянув джинсы и свитер, Розмари включила фен. Через несколько минут в дверь спальни громко постучали. Не обратить внимания на стук было бы невежливым и совершенно невзрослым поступком, так что она выключила фен и подошла к двери.
Франклин стоял в коридоре, одетый в темно-серый костюм, белую рубашку и полосатый галстук. Его волосы влажно блестели, подбородок был гладко выбрит. Запах сосны и кожи защекотал ей ноздри, вновь заставляя забыть обо всем.
— Прости, что побеспокоил тебя, — сказал Франклин. — Я уже переодел Дени и покормил его. Сегодня мне нужно быть в Мидлсбро на встрече с клиентом. Но я не мог уехать, не удостоверившись, что с тобой все в порядке после вчерашнего. Мне очень жаль, что все случилось именно так.
— Ничего страшного, — быстро ответила Розмари. Боль от его отказа сразу же напомнила о себе. — Мы оба в последнее время немного странные, — добавила она, желая только, чтобы он ушел.
— Это так. И все равно нам надо поговорить. Я хотел бы объяснить…
— Ничего не надо объяснять!
