Книга Игрушка белоглазого чу - Глеб Васильев

– С рельсов уйди, наркоман проклятущий! Колбасой заденет! – Геша осмелился одним глазком глянуть, что происходит и кто кричит. Оказалось, что остановилось не время, а трамвай, из кабины которого высовывалась и трясла молодому писателю печеным яблочком кулачка сухонькая старушка в просторном оранжевом жилете.

– Куда уйти-то? – оторопел от неожиданного спасения Друзилкин.

– Совсем ошалел, поганец! В гроб меня вогнать удумал! – возмущенно визжала старуха. – У тебя ж остановка за спиной! Я сорок три года трамвай вожу, ни одного человека еще насмерть не переехала! А он под колеса мне бросается, наркоман безмозглый! Нет, вы только гляньте! Посмотрите на него! Люди по делам своим важным торопятся, а он на рельсах разлегся! Самоубивец несчастный!

Из окошек трамвая выглянуло несколько голов недовольных незапланированной остановкой пассажиров, выражающих полную солидарность с мнением водителя. Старушечья брань отрезвила Гешу.

– Тьфу ты, Аннушка отыскалась, – сплюнул он на рельсину и с чувством собственного достоинства прогулочным шагом проследовал на трамвайную остановку, которая оказалась всего в десятке метров за его спиной. Увидев, что нарушитель благополучно добрался до островка безопасности, бабка, продолжая ворчать что-то нелицеприятное про нынешнюю молодежь, дала ход своей железной гусенице и, не обращая внимания на протесты пассажиров, проехала мимо остановки, не открыв дверей. Друзилкин же, сам не зная зачем, через пять минут влез в подошедший следом трамвай.

За окном проплывали вечно пыльные дома, придавленные огромными рекламными стендами, черными вениками то тут то там торчали одинокие деревья, пестря разноцветными бензиновыми разводами, бежали потоки машин. На каждой остановке люди с перекошенными лицами штурмовали амбразуры створчатых дверей трамвая, и, оказавшись внутри, особенно если удавалось найти свободное местечко, сразу успокаивались, светлея глазами и добрея намеками на готовность улыбнуться. Но Геша вполне справедливо не обращал внимания ни на происходящее за грязным окном, ни на творящееся в салоне трамвая. Не замечая неудобности врезающейся чуть выше поясницы низкой спинки сиденья, Геша думал. Он находился во вселенной, каждой звездой солнечной системы которой была большая куча денег, а всеми планетами, вокруг солнц вращающимися, – люди. Беря для примера родную солнечную систему, Друзилкин отождествлял себя скорее с Марсом, чем с Юпитером.

«Сколько световых лет мне придется тянуть ручонки, прежде чем они увязнут в живительном тепле денег? Нисколько! Главное – сорваться с орбиты и развить хорошую скорость, ну и направление движения не перепутать. Способен ли на это Марс? Какая, к черту, разница! В жопу астрофизику. Я способен». Твердый настрой, укрепленный астральным аутотренингом, Гешу бодрил, но конкретики куда пойти и что там делать, не добавлял. Из литературы и шедевров мирового кинематографа известно, как в одночасье стать миллионером. Изготовление фальшивых денег или подделку банковских чеков, так же как и вероятность получения наследства от внезапно скончавшегося дядюшки, являющегося по совместительству крупным нефтяным магнатом, Друзилкин отмел сразу. Можно организовать хитроумное ограбление банка, казино или какого-нибудь несимпатичного, но очень богатого персонажа. Этот вариант Друзилкину не подходил решительно: нет ни соответствующих навыков, ни профессиональной команды, ни требующегося высокотехнологичного оборудования. Так же можно выиграть солидный капитал в карты. Но для этого, помимо шулерского таланта, нужен капитал начальный. Кто станет ставить миллион против механических часов «Слава» и двух подушечек жевательной резинки – всего, чем в настоящий момент был богат Геша? В американских фильмах, столь не любимых Друзилкиным, но просматриваемых с достаточной частотой, неимущие герои частенько участвовали в сомнительных акциях, заманивающих посулом – «продержись три раунда против чемпиона мира по боксу в тяжелом весе, и получи сто тысяч долларов». Разумеется, Геша продержался бы и три и тридцать три раунда в бою с любым чемпионом, но только при том условии, что на прошлой неделе этому чемпиону на голову свалился черно-белый «Рубин», выкинутый Гешей в окно. В противном случае, получался бы не бой, а избиение Друзилкина профессионалом. Иногда, волей буйной фантазии сценаристов, сумки и чемоданчики, туго набитые дензнаками, сваливаются людям под ноги с проходящих мимо поездов, обнаруживаются в багаже, случайно перепутанном в аэропорту или на вокзале, всплывают из рек и прудов. Обнаружившему заветный миллион в случайном чемоданчике, практически никогда не удается жить долго и счастливо с нежданно-негаданно полученной сумой. Его разом пытаются отправить на тот свет бандиты/ наркоторговцы, которым деньги принадлежат, продажные полицейские, которым обещан достойный процент от денег бандитов/наркоторговцев, завистливые соседи, которым не принадлежит ни копейки, и они считают такое стечение обстоятельств крайне несправедливым. Ничтожному проценту героев кое-как удается беспечным колобком укатиться от копов, преступников и завистников, отряхнуть с ног прах, умыть с рук и денег кровь, поселиться на тропическом острове со всеми вытекающими бонусами, но суровая действительность, в отличие от голов сценаристов, свободного места под такое чудо не предусматривает. Какие еще варианты быстрого обогащения мировой опыт может предложить? Брак по расчету – с небольшим скрипом припомнил Друзилкин. Но и тут сразу же обнаружилось множество проблем. Во-первых, где найти подходящую особу и как к ней подкатиться. В амурных делах Геша опыта не имел никакого, решая проблемы, связанные с зовом плоти, мануальным путем в одиночестве отнюдь не гордом. Во-вторых, не скажет же он напрямик, сразу после удачного знакомства, так мол и так, денежки нам с другом нужны, не на праздность, а на поддержание жизненной искорки в телах бренных до момента издания шедевра. А если ждать наступления благоприятного момента, так Лёня ужина до пенсии не получит. В общем, фиктивные отношения как способ достижения материального благополучия Геша забраковал. Мысли о липовых фондах или попрошайничестве проплыли где-то в другом измерении, Гешиного сознания не затронув даже легким ветерком своих воздушных крыл.

«Алексей!» – громом среди ясного неба прозвучал низкий мужской голос, нарушив одновременно ход мысленных рассуждений Друзилкина и однородный шелест переговоров прочих пассажиров трамвая. «Алексей, я тебе говорю, не путай ты хуй с морковкой» – Геша часто заморгал, как после долгого сна, и поднял глаза – незнакомый тучный дяденька правой рукой висел на поручне над самой Гешиной головой, а указательным пальцем левой руки укоризненно тыкал в грудь паренька, тощего, в обвисшей мешковатой одежде, по всей видимости – Алексея. Алексей рассеянно кивал, признавая за собой вину, дескать, да, оплошал, перепутал – с кем не бывает. «Пойми, то, что ты на ягуаре ездишь – всем похуй» – продолжал карабасить толстяк, не обращая внимания на недовольный шепоток стиснутых людскими телами старушек. – «У папика шестерки и на бугатти, и на поршах рассекают, а в отсосе однозначном до ишачьей пасхи нагнуты будут». Алексей кивками снова выразил полное согласие с говорящим. «Тебе же его удивить нужно, по-хорошему так запомниться, между гольфом и яхтой в душе его зубочисткой застрять. А ты что? Ящик дом периньона ему заказал!». «А че? Клевый шампунь, я за него…» – подал гнусавый голос Алексей. «Да насрать, сколько ты за него отвалил!» – от гневного возгласа трамвай чувствительно тряхнуло. – «Ты ж не трахнуть его хочешь!». Алексей отрицательно замотал головой. «Хотя, нет. Именно трахнуть мы его с тобой и хотим. По-крупному» – толстяк перешел на шепот, заглушающий запись картавого диктора, объявляющего названия остановок. – «Ты ж у нас, блядь, талант! Надежда российского хип-хопа! Пророк! Белый мессия от черной культуры! И тут такая незадача – по клубам чешешь, да музканалам после полуночи крутишься. Папик должен прослезиться от такой несправедливости. Понравишься ему – будут тебе и Кремлевский Дворец Съездов, и Лужники, и первый канал в прайм тайм, и статьи в… А ты ему на юбилей ящик шампанского! Думаешь, мне легко было для тебя приглашение выцарапать, скот неблагодарный?». «Ну, я, типа, еще вот», – Алексей вытащил из необъятного кармана джинсов открытку с замятыми уголками. Толстяк брезгливо принял картонку двумя пальцами, раскрыл, являя взору Геши одинокую розочку, перечеркнутую размашистыми цифрами 60, вдохнул в легкие побольше воздуха и зачитал в слух, комментируя отдельные моменты: «Такие вот делишки, братцы: Года-то не бегут – летят. Да уж, бля, Алексей, открыл ты Армению. В постель ложишься – восемнадцать, Проснешься утром – шестьдесят. Это он в койку со шлюхами восемнадцатилетними ложится, а просыпается типа сам с собой? По юбиляру незаметно, Что прожил шесть десятков лет. А то! Сколько раз папик под скальпель брылья свои клал, я уж и со счета сбился. Наверное, проведал где-то Он вечной юности секрет. Известное дело – бабло и связи. То же мне, секрет! Алексей, ты что, сука, обкурился чая зеленого, когда стишок придумывал?». Алексей смущенно потупился – «А че сразу обкурился. Я это, типа, в интернете поздравление нарыл…». «Охуительно! Просто охуительно!» – собеседник скомкал открытку и вышвырнул ее в дверь, открывшуюся на остановке. – «Надежда российского хип-хопа поздравляет папика с юбилеем словами неизвестного задрота. Да хуй с ним, что неизвестного! Тут если каждую строчку к папику примерить, так ты его коленки спускаешь. За такое поздравление тебе не то что протекции не будет, тебя в самый засранный клуб в пределах московской области на длину папиного хуй не подпустят. А если бы ты знал, кого он ебет, то понял бы, насколько это далеко. Ты что, сам не можешь что-нибудь неврот ядерное сочинить, песню какую-нибудь?». Алексей замялся с ответом. Тут из людской гущи возле самого носа толстяка вынырнул бесцветный тип, сверкнул заламинированным удостоверением и, игнорируя гласные буквы, пальнул ему в лицо фразой «вш блтк». Толстяк глянул на контролера, как на докучливую собачонку, пытающуюся пристроиться к его ноге – «Чего?». «Прш прдвть блтк» – контролер снова махнул удостоверением. «Да ты, братец, охуел» – с радостным облегчением протянул толстяк, как будто нашел ответ на давно мучавшую его загадку. – «Какой билетик? Я – Иван Миттельшниц, а он – Леха. Мы на концерт опаздываем». «Нт блтк – плтт штрф» – в ркуке контролера волшебным образом возникло сразу две квитанции. «Алексей, дай автограф» – толстяк выхватил у контролера квиточки и всучил Алексею, который послушно что-то на них чиркнул. «Прдмт в тдлн» – в руках бесстрастного контролера снова поблескивало удостоверение. «Что?!» – взревел мужчина, брызнув в лицо надоедливого субъекта слюной. «Н вхд» – пояснил контролер и молниеносным движением заломил Миттельшницу руку за спину. – «Бдт спртвлтс в млц сдм». Миттельшниц побагровел перезрелым томатом, громко выругался, но умолк на полуслове, подавившись словами, – видимо, контролер усилил хватку. Друзилкин сообразил, что и сам едет зайцем, поэтому почел за благо покинуть трамвай самостоятельно.