– Как же я соскучилась по тебе, Антошка, – шепнула она так громко, что проснулся бы любой давно и глубоко спящий добропорядочный гражданин.
Пришлось «проснуться» и Зданевичу.
Он чуть не опозорился перед женой, потому что не испытывал ни малейшего желания, обнимая ее тело, которое показалось ему слепленным из только что подошедшего теста. Антону чудилось, что он увязает в этом Ольгином тесте, как муха. Жена облепила его со всех сторон своими мягкими членами, не давая шевельнуться, и целовала мокрыми горячими губами с какими-то новыми для него и отвратительными чмоками. Может быть, эти самые чмоки вырывались у нее всегда, но Антон никогда раньше этого не замечал. Супружескими отношениями с женой он никогда не тяготился, его всегда все устраивало. Теперь же после поджарого, сильного и крепкого тела Дары, с которым он срастался всю эту неделю, Ольгины оплывшие прелести вызывали у Зданевича чуть ли не рвотные спазмы. Он никак не мог понять, в чем дело. Он ведь сам убеждал себя и Дару, что между ними не было ничего, кроме обыкновенного животного секса. Ольга тоже предлагала ему секс, который устраивал его все проведенные в браке восемнадцать лет. Какая разница, худое или полное тело обеспечивает мужчине определенные ощущения?
В итоге все завершилось благополучно, к удовольствию не только Ольги, но и Антона. Он был счастлив тем, что все наконец закончилось. О том, что в последующие ночи жена потребует «продолжения банкета», ему не хотелось даже думать. Хорошо, что завтра надо вставать в половине седьмого и ехать в фирму. Уставшая Ольга наверняка не захочет просыпаться вместе с ним, и утром он будет свободен от своих «должностных» обязанностей.
Ольга действительно вставать не захотела. С закрытыми глазами она протянула к нему руки. Антон вынужден был обнять ее и ткнуться губами в горячую и влажную со сна шею. Жена сонно улыбнулась и перевернулась на другой бок. Одеяло съехало и обнажило одну ее ногу почти до самой ягодицы. Нога была неправдоподобно белая, белее простыни, с сеткой сине-фиолетовых вен и расплылась по постели все тем же непропеченным тестом. Как ни крути, все-таки было бы лучше, если бы эта нога была стройной, длинной и чуть смугловатой. У Зданевича внутри стало так нехорошо, что он поспешил уйти, чтобы избавиться от нового какого-то болезненного чувства за грудиной.
Весь рабочий день Антона не покидало ощущение того, что в его жизни произошла катастрофа. Иногда, разговаривая с клиентами или с сослуживцами, он на несколько минут забывался, потом опять вспоминал, что с ним случилось что-то ужасное. Вспоминать – что, не хотелось, но приходилось. «Ах да, Ольга же приехала…» – говорил он себе, потом спохватывался и проговаривал в уме совершенно другую фразу: «Нет! Дело не в том, что она приехала, а в том, что я ей изменил и никак не могу избавиться от комплекса вины!» Он даже оглядывался вокруг, будто хотел удостовериться, что никто не застал его за первой мыслью об Ольге, ловил себя на этой глупости и снова впадал в состояние, которое уже по всем параметрам начинало походить на нервное расстройство.
Дома он изо всех сил старался держаться огурцом, но мать однажды все-таки спросила:
– Антоша, я чувствую, что ты продолжаешь встречаться с другой женщиной. Мне это не нравится! Ольга такая славная, и мне хотелось бы, чтобы ты ее пощадил. Она родила тебе таких замечательных детей!
– Мама! У меня нет никакой другой женщины, – сказал он ей чистую правду. У него действительно не было сейчас никакой другой женщины, кроме Ольги, и от этого ему хотелось запить по-черному.
Он начал ежедневно и еженощно мечтать о Даре. Он вяз в теле жены и даже получал разрядку и наслаждение, но все это не имело никакого отношения к Ольге. Зданевич теперь уже с отвращением вспоминал, как учил Дару тому, что на самом деле все равно, с кем… Оказалось, что не все равно. Неужели он все-таки любит Дару? Нечеловеческим усилием воли он, будучи семнадцатилетним мальчишкой, затолкал свою любовь в такие глубины души, что был уверен: она похоронена там навсегда. И жил он в отсутствие любви очень хорошо и спокойно. Что же делать теперь?
Во снах к Зданевичу приходила Дара в том самом образе подбитой птицы. С ее тонких рук падали черно-белые перья и устилали путь. Антон шел за Дарой по этой дорожке из перьев, но никак не мог ни догнать ее, ни даже чуть-чуть приблизиться. Просыпался он в дурном настроении, которое сразу же портилось еще сильней, потому что подле себя в постели он видел расплывшуюся по простыне Ольгу. Он старался тихо одеться и убраться на службу, но иногда жена просыпалась, и ему приходилось целовать ее пухлые щеки и выпроставшуюся из глубокого выреза ночной сорочки крупную, неприятно мягкую грудь с большим коричневым соском.
Однажды Антон пришел домой с работы и застал на кухне Ольгу, мирно пьющую чай с Да. Сердце Зданевича заработало «как пламенный мотор» и чуть не выскочило из груди. Ему даже пришлось незаметно придержать его рукой, поскольку казалось, что даже через куртку отчетливо видно его бешеное и неуместное биение.
– Погляди, Антоша, кто к нам пришел! – пропела жена, запахивая на груди оранжевый халат в мелкий красный цветочек. – Это твоя одноклассница! Узнаешь? Она услышала, что мы приехали, и пришла со мной познакомиться! Столько милого рассказала про ваш класс и учителей! Мы так хохотали, так хохотали!
Антон вымученно улыбнулся и пошел в ванную мыть руки. Эта незамысловатая гигиеническая процедура позволила Зданевичу какое-то время не встречаться глазами с Да и хоть как-то обдумать создавшуюся ситуацию.
Прежде всего, сморщившись и чуть ли не чертыхаясь, Антон подумал о том, что Ольга в этом своем отвратительном халате ходит целый день без бюстгальтера и что грудь висит чуть ли не до пояса. Да, как знала, явилась в сильно открытой кофточке, в вырезе которой красиво устроились по-голливудски сияющие матовые полукружья. Надо срочно купить Ольге красивую домашнюю одежду и белье. Есть же бюстгальтеры с какими-то там штуками, что и самая крупная и бесформенная грудь выглядит привлекательно. Черт! Какая ерунда лезет ему в голову!
Зданевич опять сунул под струю воды только что насухо вытертые руки.
Что же задумала Да? Она не могла прийти просто так знакомиться с Ольгой. Не тот человек. Не зря она зло сверкнула глазами, когда неделю назад он дал ей от ворот поворот. Тогда Антон проявил явную беспечность, теперь же всем существом чувствовал исходящую от Да опасность. Может, надо было и с ней переспать, раз уж… все равно уж… Его передернуло. Нет, во-первых, он не такой крутой ходок по женщинам, как некоторые, а во-вторых, после «пересыпа» с Да от нее вообще невозможно было бы отвязаться.
Руки были вымыты и вытерты мягким розовым полотенцем уже три раза, но стратегического плана Антону выработать так и не удалось. Задерживаться в ванной дольше, когда на кухне сидит «дорогая» гостья, становилось неприличным. Зданевич вздохнул, с неудовольствием посмотрел в зеркало на свое раздосадованное лицо, состроил выражение погостеприимней и вышел на кухню, где Да заливалась сладкоголосой сиреной. Она расспрашивала Ольгу о детях, советовала, в какой вуз лучше всего поступать Генке, и даже обещала посодействовать насчет краткосрочных подготовительных курсов. Потом она плавно перешла на Люську и назвала номер школы, куда ее следовало устроить, а также порекомендовала магазины, где можно купить дочери хорошее пианино. После этого «добрая фея» Да пообещала помочь Ольге устроиться на работу в соседнюю районную поликлинику. Антон помалкивал, изображая зверский голод и уплетая жареную картошку, только бы не встревать в разговор.
