Этот вечер запомнился Лоре как водоворот счастья, света, радости, чувственности. Удовольствие, волна за волной, накатывало на нее, стирая все сомнения. Прошлое исчезало, как утренний туман, будущее манило, влекло…
Потом они откинулись на подушки. Лорина голова покоилась на плече Энди.
— Наконец-то! — сказал он. — Наконец-то я точно знаю, что это не сон. — Он нежно погладил ее спину. — Оказывается, кое о чем я успел позабыть.
— Я тоже, — откликнулась Лора, улыбаясь в темноте.
Энди расхохотался.
— Ну, я должен сказать, что не все, не все ты позабыла, неважно, знаешь ли ты об этом или нет.
— Что-нибудь хорошее?
Он потянулся и нежно привлек ее к себе.
— Потрясающее!
Польщенная, она уткнулась ему в грудь.
— Значит, стоило ждать?
— Несомненно, дорогая, тебя в любом случае стоило ждать. — Он поцеловал ее в макушку. — Мне кажется, что ты даже не понимаешь, насколько я люблю тебя.
Сердце Лоры отчаянно застучало.
— Между прочим, ты мне об этом не говорил. — И она замерла в ожидании.
Он приподнялся и посмотрел на нее.
— Правда?
— Правда.
— Хм. — Он откинулся на подушки и прижал ее еще крепче, затем последовало долгое молчание.
— Энди?
― Да.
— Ты спишь?
— Почти. — Он зевнул и посмотрел на нее. — А что?
— Ничего.
— Спокойной ночи.
Опять молчание. Наконец Лора откашлялась. Энди тут же повернулся, стараясь не улыбаться.
— По-моему, ты хочешь мне что-то сказать.
— Да, черт возьми, хочу. Я влюбилась в тебя.
— Я тоже люблю тебя, — ответил он совершенно серьезно.
Сердце Лоры екнуло, но она постаралась не показать этого.
— Ну вот. Теперь ты это сказал.
Он слегка нахмурился.
— Это правда, Лора.
Она продолжала.
— И?..
— Вот ненасытная! — воскликнул он с игривой ноткой в голосе. — Хорошо, ты хочешь услышать, что я даже не представляю жизни без тебя? Что, если понадобится спасти тебя, я готов пройти через все муки ада?
К этому моменту сердце Лоры билось отчаянно. Она подняла голову и посмотрела на мужа.
— Вообще-то я бы не возражала услышать что-нибудь подобное.
Он улыбнулся уголком рта.
— Я не могу даже представить опять жизнь без тебя. — Он поцеловал ее в щеку. — Если понадобится, я босиком пройду по адскому огню, я переживу любые испытания, только бы быть с тобой. — Он поцеловал ее в лоб. — Хотя, если ты в аду, ботинки особой роли не играют.
Засмеявшись, Лора перевернулась на живот и оперлась на локти, чтобы лучше видеть его.
— Уж не намекаешь ли ты на то, что я была в аду, а тебе пришлось кое-откуда спуститься, чтобы быть со мной?
— Ну-ка, посмотри, может, у меня есть крылышки…
Лора расхохоталась.
Он улыбнулся и взял ее лицо в свои ладони.
— Правда в том, что я любил тебя раньше и люблю до сих пор. Но сейчас… я влюблен в тебя так, как никогда в жизни, а это кое о чем говорит.
Слезы навернулись у нее на глаза.
— Это правда?
— Святая правда.
Счастливей она уже не могла быть. Она даже закусила губу, чтобы не разрыдаться от переполнявшей ее радости.
— Я тоже так себя чувствую. Я не знаю, это новое чувство или вообще что-то большее… Но я люблю тебя. И всегда буду любить.
Она могла поклясться, что заметила блеск в его глазах, прежде чем он опрокинул ее на себя, и их снова захлестнула волна страсти.
Когда Лора опять открыла глаза, солнце только появилось над горизонтом. Дом был погружен в дремотную тишину. Рядом мирно посапывал Энди. Она любит его, он любит ее. Наконец-то, все встало на свои места. Лора поцеловала его в щеку и тихонько вылезла из кровати, чтобы сделать себе кофе.
Проходя мимо комнаты дочери, Лора остановилась и заглянула туда. Единственное окно выходило на запад, поэтому в комнате царил полумрак. Но ночничок, стоявший на прикроватном столике, освещал Сэм мягким рассеянным светом. Лора видела, как поднимается и опускается в такт дыханию ее грудь. Она вздохнула и тихонько подошла к кровати. Ее ребенок, ее дочь. Вот он, прекрасный плод их любви с Энди. Все последние месяцы в Коннектикуте она даже не подозревала, что может быть так счастлива. Саманта сладко посапывала во сне. Она казалась Лоре самым прекрасным ребенком на свете. Длинные темные ресницы, маленький ротик, чистый лоб — сама безмятежность.
— Солнышко мое, — сказала Лора и, наклонившись, дотронулась до щеки девочки, нежной, пухлой, как у младенца. Губки бантиком, они такими были с рождения. Она вообще не особенно изменилась за пятнадцать месяцев.
Лора замерла. Она вообще не особенно изменилась за пятнадцать месяцев! Откуда взялась эта мысль? И откуда она знает, каким был ротик Сэм, когда та родилась?
Она опять посмотрела на девочку и вдруг подумала, что у Сэм все зубки прорезались. А когда она видела ее в последний раз, они были еще не все. У нее вдруг промелькнул образ Сэм, но только значительно младше, с тонкими, совсем еще детскими, но того же цвета волосенками. У малышки изменилась улыбка, вот что. И эта небольшая разница стала чертой между знакомым и незнакомым.
Лора опустилась у кроватки на колени, продолжая пристально рассматривать девочку. Перед глазами замелькали образы, лица. И вдруг она увидела грудного ребенка, которого держала в руках, и сердце ее радостно забилось при виде широкой беззубой улыбки младенца. И откуда-то, из глубины памяти, до нее донесся ее собственный голос: «Энди! Она только что улыбнулась! Иди сюда скорее. Я клянусь, она мне только что улыбнулась!»
Боясь дышать, Лора закрыла глаза и постаралась сконцентрироваться. Но в голове мелькали лишь отрывки, она никак не могла за что-то ухватиться. Вспоминались только какие-то мелочи: смех младенца, хлопанье входной двери, пение ребенка, телефонный звонок, поворот ключа в зажигании… Боль. Шок. Лора хотела остановиться, прекратить, но не могла. Голоса звучали гулко, угрожающе, тоскливо, как похоронный колокол.
«…так неудобно…»
«…мамочкааааа!»
«Я люблю тебя».
«…не могу так больше!»
«…теперь мой. Тебя больше нет. Лучше бы ты просто оставила его в покое и дала нам возможность быть счастливыми…»
«…я Сэм, я Сэм, я Сэм…»
И все. Обрывки воспоминаний прервались так же неожиданно, как и начались. Опять мрак. Больше Лора ничего не помнила.
