— Ну да, — согласился Барни.
Романтично? Что это с ними? Элла недоуменно покачала головой.
— Можешь пока отдать ребенка мне. Нечего ему делать на кухне.
— Спасибо. — Эллу и в самом деле переполнила благодарность к Сельме — без Гарта ей будет проще плакать на плече у Клайда.
У кухонной двери Элла чуть не столкнулась с девушкой в переднике, несшей на подносе несколько тарелок.
— Простите, — пробормотала Элла, глядя вслед девушке.
— Ничего, — отозвалась та. — Я здесь первый день работаю, еще не привыкла.
Первый день? Элла удивилась. Клайд нанял еще одну помощницу? Что-то на него не похоже. Она оторвала глаза от девушки и обратила их к плите.
Стоящий у плиты человек ничуть не походил на Клайда.
Она моргнула.
И все равно — это был не Клайд. У плиты стоял не кто иной, как Мак Брубейкер!
Открыв от изумления рот, Элла наблюдала за тем, как Мак хлопочет возле плиты. Оладьи у него получались неровные, в одних было больше брусники, в других — меньше, но они не подгорали, и запах от них шел весьма аппетитный. То же относилось и к яичнице с беконом. Элла завороженно смотрела на Мака, продолжавшего работать как ни в чем не бывало.
— Что ты делаешь? — сумела она выговорить, когда немного пришла в себя от потрясения.
Он улыбнулся ей так, что сердце Эллы застучало сильнее, и плеснул ложку теста на сковороду.
— Готовлю.
— Готовишь, — тупо повторила Элла. — А где Клайд?
— Клайд? — Мак сделал вид, что задумался. — Ах, Клайд! Бывший хозяин закусочной.
— Бывший?!
— Да. С час назад он звонил с Багамских островов. Клайд оформил свои отношения с вдовой Перкинс, и в данный момент они, скорее всего, загорают на пляже. Просил меня поцеловать тебя и малыша.
Элла чуть улыбнулась.
— Но где ты научился готовить?
— Научился я или нет, следует спросить у тех, кто сидит сейчас в зале, но кое-что я позаимствовал у Клайда в тот день, когда купил у него закусочную. А вчера до полуночи изучал старые поваренные книги и пытался воспроизвести кое-какие рецепты. Загляни-ка в мусорный ящик. Первые оладьи получились у меня чуть жестковаты. — Он улыбнулся. — Признаюсь тебе, после всех этих упражнений я проникся необычайным уважением к Берте. — И он усмехнулся.
— Ты… ты купил закусочную?
— Да, — безмятежным тоном ответил Мак. — А разве ты не обратила внимания на вывеску? «Закусочная и кондитерская папы Мака». Я, пока прибивал ее, все боялся, как бы не разбудить тебя и Гарта.
— И в самом деле разбудил.
— Прости, пожалуйста. — Он смущенно улыбнулся.
— Значит, «папа Мак»?
— Хорошо звучит, не так ли? — Мак лопаточкой перевернул бекон. — Мы с дядюшкой Клайдом заключили, понимаешь ли, соглашение — он хотел поехать со своей любимой женщиной в Диснейленд, а я — остаться с моей в Доглеге.
Элла не верила своим ушам.
— Быть того не может, — прошептала она.
— А ты взгляни на вывеску, — бросил Мак между делом, бегая от стола с листочками заказов к плите и обратно. — Сам написал. Получилось, по-моему, неплохо. Ну, если не придираться, конечно.
— Мак!
— Что?
— Скажи мне правду. Что ты здесь делаешь?
— Я, видишь ли, понял, что, по твоему глубокому убеждению, ты мне не пара. И что у тебя есть на то веские основания, после того как ты невольно подслушала нелепые планы, которые строили мои родители со своими друзьями.
— Да, все так.
— Это неизбежно унизило бы даже очень самоуверенного человека. Но, поверь, разговор никак не отражал истинной сущности этих людей. Они просто увлеклись своей идеей, которая показалась им необычайно удачной. Ты же слишком серьезно отнеслась к их высказываниям. Впрочем, любой человек на твоем месте отреагировал бы точно так же.
— Любой?
Мак приостановил свою кипучую кулинарную деятельность и внимательно посмотрел Элле в глаза.
— Да, любой. Я — наверняка. И поверь мне — я понимаю, что ты пережила. И ни в чем тебя не упрекаю.
Глаза Эллы наполнились слезами радости.
— Не упрекаешь?
— Ничуть. И поразмыслив, решил, что если мы хотим сохранить семью, а у меня ты жить не хочешь, то я буду жить у тебя. Знала бы ты, как я намучился этой ночью, пока нашел, что где в этой кухне лежит. Порядка у Клайда никакого. — Мак покачал головой. — Хорошо еще, что мне посчастливилось нанять сегодня Бет — один я бы тут никак не управился. Пока что у нас все идет сикось-накось, но это пустяки, мы с ней сработаемся. — И он улыбнулся.
До сознания Эллы, все еще пребывавшей в состоянии шока, постепенно дошел смысл его слов. Лицо ее просветлело, по щекам покатились слезы счастья.
— Прямо не верится, — проговорила она. — Ты остаешься в Доглеге?
— Именно.
— И надолго?
— Зависит от нас.
— А как же Холли?
— Холли? — Скривившись, Мак раздраженно взмахнул лопаткой. — Да что Холли! История эта, понимаю, звучит неправдоподобно, но ты уж поверь мне. — Мак остановился перед Эллой и взял ее руки в свои. — Никогда, никогда не был я с ней по-настоящему помолвлен. Мы сговорились с ней для того, чтобы Большой Дедди оставил меня в покое и не подыскивал мне невест. Да и Холли устала от настойчивых попыток родителей выдать ее замуж — ей нужна была передышка. Мы разыгрывали комедию, которая чуть не обернулась трагедией для нас с тобой. Зато, правда, я выиграл драгоценное время, необходимое для того, чтобы разыскать тебя.
— Значит, никакой помолвки не было? Правда?
— Правда. Рассказывать всю эту историю во всех подробностях скучно, да и не нужно, достаточно сказать, что Холли хочет выйти за меня замуж не больше, чем я на ней жениться. И, кстати, ей все о тебе известно.
— В самом деле? — недоверчиво спросила Элла.
Мак кивнул и задумчиво погладил щетину на своих щеках.
— Она тебе понравится, вот увидишь. Думаю, приехав на ранчо, мы ее там застанем — если я не ошибаюсь, она и мой младший брат Бак полюбили друг друга.
— Но я не могу поехать с тобой. Мы же разведены!
— Разведены? Я и не думал подписывать присланные тобой бумаги. Или ты успела съездить за границу и развестись где-нибудь там?
— Нет, — прошептала Элла.
— Тогда у нас с тобой почти годовщина свадьбы.
— Да?
— А как же. Скоро юбилей. — Он обхватил ладонями ее лицо и притянул к своему. — Заранее поздравляю. — И он нежно поцеловал Эллу.
Смахивая слезы радости, Элла впилась глазами в лицо мужчины, готового ради нее на все. Внезапно на нее нашло прозрение — она увидела себя его глазами. И растрогалась чрезвычайно. Никогда еще она не встречала человека, способного пойти на что угодно, лишь бы ей было хорошо.
