Его дочерей!
Любовь переполняла его сердце. Он наклонился к Джоанне и крепко поцеловал ее в губы.
— Еще три дочки? Это замечательно. Правда.
Джоанна посчитала, что достаточно продержала его в неведении.
— Майкл…
Это сразу насторожило его.
— Что? — Он тревожно заглянул ей в глаза.
— Мне жаль разочаровывать тебя, Майкл, но у нас мальчики. Все трое.
— Мальчики? — обессилено повторил он, переводя взгляд на своих ухмыляющихся братьев. И тихо застонал.
— Только подумай, Майки, — сказал Патрик, хватая булочку из корзинки. — Теперь ты узнаешь, с чем приходилось иметь дело Ма и деду все эти годы. — Он с ухмылкой посмотрел на Дэнни. — Еще трое мальчишек. Совсем как мы.
Майкл снова застонал и взялся за голову — трое мальчишек! Это расплата, он сразу понял. Расплата и наказание за все, что пришлось пережить матери из-за него и его братьев за эти годы.
— Я кажусь себе недостаточно взрослым, чтобы иметь трех мальчишек, — сказал он мрачно, сознавая, что, вопреки всему, его переполняют радость и гордость.
— Всем привет. — В комнату вошла Кэти, таща за руку Марту. Им таки удалось кое-куда зайти перед появлением здесь.
Для начала Кэти повела Марту к миссис Хеннипенни. Она верно прикинула, что у Марты с миссис Хеннипенни примерно одинаковый размер, и, когда она быстро объяснила ситуацию, миссис Хеннипенни охотно одолжила Марте полный комплект одежды; вот только расстаться со своими сверкающими красными туфлями Марта отказалась наотрез. Потом они зашли к Кэти, где Марта приняла душ, помыла голову и переоделась.
Женщина, которая сейчас несмело стояла в дверях столовой, в простом синем с белым трикотажном платье, с коротко подстриженными серебристо-седыми волосами, не походила на ту Марту, с которой Дэнни беседовал всего несколько часов назад.
Конечно, если бы не ее ослепительные красные туфли.
Его удивленный взгляд переместился на Кэти, и сердце у него растаяло. Все чувства, которых он так боялся, ожили с новой силой. Чувства, которых, как он обещал себе, он никогда больше не будет испытывать к женщине. Он поклялся, что никогда больше не будет слабым.
Холодок волной прокатился по его телу, когда он понял, что это все-таки произошло, — чувство к Кэти сделало его уязвимым, и это вселило в него настоящий ужас.
Когда она успела пробраться в сокровенный уголок его сердца? Вряд ли какая-либо из известных ему женщин смогла бы справиться с треволнениями, выпавшими на их долю за последние несколько дней, а Кэти справилась; и он вдруг понял, какая она на самом деле удивительная, прекрасная, желанная.
Но это было выше его сил. Только не это. Только не теперь.
Подавив готовые выплеснуться эмоции, Дэнни встал из-за стола, подошел к Кэти с Мартой и быстро представил последнюю семье.
— Вы приняли мудрое решение, Марта, — сказал Па, одобрительно кивнув. — Салливаны — это как раз то, что нужно малышке. — С помощью Дэнни он водворил Эмму обратно на ее высокий стульчик. — Где же Мэйв? — Он нахмурился, оглядывая стол.
— Здесь, Па, — сказала она, входя в комнату с очередной миской. Улыбнувшись Марте, она передала ей тарелку. — Дэнни, сходи за колыбелькой для Молли.
Здесь не надо было объяснять, что за колыбелька.
Это была легенда семьи Салливан, привезенная из Ирландии и передаваемая из поколения в поколение.
— Где она, Ма?
Мэйв поставила миску на стол и вытерла руки о фартук.
— Она в задней спальне, покрыта пленкой. Ее только нужно протереть от пыли, а так она, по-моему, отлично подойдет. Можно уложить Молли, пока мы едим. — Улыбаясь, она передала Марте блюдо с курятиной. — Я рада, что вы смогли прийти пообедать с нами. И Па прав: Салливаны как раз то, что нужно Молли.
Когда Дэнни вернулся с колыбелькой, разговор уже шел во всех концах стола, и казалось, что все говорят одновременно. Дэнни на секунду остановился в дверях и обвел глазами стол. Ему не часто удавалось вот так увидеть всю семью, и сейчас он испытывал гордость и любовь.
Добродушный и общительный Па — это становой хребет семьи. Он всегда спокоен, словно секвойя в грозу. От него все и пошло. Именно Па научил их гордиться своими традициями, своим именем, своим кланом.
А мама… она столько пережила, но все такая же красивая, как в день их свадьбы с отцом.
Он посмотрел на Патрика и Майкла. Они трое были очень дружны, как только могут быть дружны братья, и он не представлял, что бы делал без них.
Вот Джоанна и маленькая Эмма. Они не родня по крови, но все равно члены семьи. И, наконец, Кэти. Она держала на руках Молли и смеялась чему-то, что сказал Патрик. Она казалась такой естественной с ребенком на руках за семейным столом.
С его ребенком, подумал он и вдруг почувствовал, как бесконечно дорога ему маленькая Молли. Если ему немного повезет, она станет его дочуркой. Его ребенком.
Он смотрел на Молли еще несколько секунд, а потом его взгляд снова обратился к Кэти. Она держит его ребенка.
До этого момента он не осознавал, как важно ему видеть Кэти с его ребенком на руках.
Вздохнув, Дэнни поставил колыбель на пол и благоговейно провел по ней рукой, ощущая свою связь со всеми Салливанами, жившими до него. Казалось, потемневшее от времени, покрытое ручной резьбой дерево излучает любовь.
Дэнни подошел к столу, взял Молли, осторожно положил малышку в колыбельку и легонько качнул ее. Чувства его были в смятении. Не по поводу Молли — этот вопрос он считал решенным. Завтра с утра он встретится с Питером и узнает, какие юридические действия следует предпринять, чтобы добиться опекунства над малышкой… и запустить процедуру удочерения.
Нет, смятение шло изнутри, и это ему совершенно не нравилось. Дэнни опять взглянул на Кэти, и их взгляды встретились. Он понял, что она за ним наблюдала.
Не реагируй, сказал он себе. Это чревато неприятностями. А у него в жизни их было более чем достаточно, в особенности из-за женщин.
Он уверен, что со временем его чувства к Кэти утихнут. Они — не более чем реакция на обстоятельства.
Да, именно так — реакция на обстоятельства. Время — это как раз то, что ему необходимо, чтобы увидеть все в истинном свете.
Почувствовав себя более уверенно, Дэнни сел к столу, довольный тем, что вновь владеет ситуацией и самим собой.
Ведь время работает на него.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Не прошло и месяца, как Дэнни вынужден был констатировать, что ни время, ни какие-либо иные факторы на него не работали.
— Питер, это просто смешно, — возмущался он, меряя шагами юридическую контору двоюродного брата. — Прошло уже почти тридцать дней, а мы ни на шаг не продвинулись в нашем деле. — Он рассеянно взглянул на часы. — Времени не остается. Срок действия судебного постановления истекает ровно через три дня.
