— Поднимись, Вин. Ты меня не обидел.
Он склонился еще ниже, положил ладони на пол у моих ног. Волосы скрывали его лицо, слышалась только лихорадочная скороговорка:
— Я же сказала, Вин, ты меня не оскорбил.
— Ты слышишь, что говорит Мерри, Вин? Она не сердится на тебя.
Он уткнулся лбом в сложенные на полу руки — поза полного подчинения.
— Не надо, не надо, умоляю тебя! — снова и снова повторял он.
Я опустилась на колени рядом с Рисом, погладила длинные распущенные волосы. Касвин с криком бросился на живот, руки беспомощно заскребли по полу.
Дойл с Холодом присели по бокам от него. Мы все старались его успокоить, но он нас не видел и не слышал, слыша и видя что-то свое — ужасное.
Я тоже легла на пол, головой к его голове. Сквозь волосы мне ничего не было видно, я потянулась убрать пряди с его лица.
Он завизжал и пополз прочь от моей руки. Его пытались удержать, но он кричал от любого прикосновения и отползал на четвереньках, пока не уткнулся в стену и скорчился там, прикрываясь руками от ударов.
Ненавижу свою тетку. От всей души ненавижу.
Глава 16
Хафвин шагнула вперед, протягивая к нему руки:
— Я помогу тебе, Касвин.
Он только мотал головой, с отчаянием глядя круглыми глазами из-за прядей перепутавшихся волос. Вид у него был дикий, почти звериный, безумный.
Она наклонилась к нему, коснулась, но он опять закричал. В тот же миг рядом с Хафвин оказался Гален и перехватил ее руку со словами:
— Убедись сначала, что он тебя перед собой видит, а не ее.
— Он никогда не причинит мне вреда, — сказала она.
— Он может не понять, что это ты, — возразил Гален.
Рис помог мне подняться. Дойл и Холод уже стояли, глядя на Касвина с откровенной горечью.
Я хотела пойти к Касвину вместе с Рисом, но он потянул меня назад.
— Наши силы приносят смерть, Мерри. Мы там не поможем.
Я посмотрела на Дойла, на Холода, на Баринтуса, так и оставшегося стоять у раздвижных дверей. За дверями на веранде видны были Аматеон и Адайр они отвернулись от моего взгляда: их устраивало, что они снаружи, сюда на помощь они не рвались. Мне бы тоже было легче жарить стейки, но если ты настоящий правитель, выбрать для себя легкое дело ты не можешь. Выбирать частенько приходится самое трудное — если именно это нужно твоему народу. Касвину помощь была нужна неотложная, и помочь могла только я.
— Богиня! — взмолилась я. — Дай мне сил ему помочь. Помоги мне его исцелить.
Запахло розами — как всегда, когда Богиня отвечала на мои молитвы или хотела мне что-то сказать.
— Цветами запахло? — спросил Гален.
— Не чувствую, — сказала Хафвин.
— Кто-нибудь еще цветочные или растительные запахи чувствует? — спросил Рис.
Хор низких голосов сказал: «Нет».
Я пошла к Галену и Хафвин — запах роз усиливался с каждым шагом. Именно так Богиня иногда говорила мне, что я действую правильно. Во сне или внутри волшебной страны мне случалось видеть ее во плоти, но в обычной жизни она говорила о себе ароматом или другими неявными знаками.
Хафвин отошла в сторону. Широко раскрыв удивленные глаза, она сказала мне:
— Я умею лечить только тело, не душу.
Я кивнула, остановившись рядом с Галеном.
— Я не целитель, — сказал он.
— Я тоже. — От беспокойства я потянулась к его руке, и едва наши руки соприкоснулись, запах роз стал еще сильней, словно я стояла в гуще кустов шиповника в жаркий летний день.
— Снова пахнет цветами, — сказал Гален, — еще сильней, чем раньше.
— Да, — сказала я.
— Как мы ему поможем? спросил он.
Это вопрос, да. Как нам ему помочь, пусть вокруг пахнет цветами и сам воздух дышит Богиней? Как нам исцелить Касвина так далеко от волшебной страны?
Аромат роз так сгустился, что его, казалось, можно пить — я ощущала его свежий и чистый вкус во рту.
— Майское вино, — сказал Гален. — Будто пьешь майское вино.
— Розовую воду, — тихо поправила я.
Я опустилась на колени, Гален Тоже.
— О Богиня, пусть Касвин нас увидит. Пусть поймет, что мы его друзья.
Рука Галена в моей руке нагрелась — не так, словно у него лихорадка, а словно он постоял на солнышке и кожа сохранила тепло. Он улыбнулся добродушно и приветливо, как он умел, и Касвин посмотрел ему в глаза. Из широко раскрытых глаз Касвина стал уходить страх.
— Гален, — проговорил он.
— Да, Вин, это я.
Он обвел гостиную блуждающим взглядом и повернулся ко мне.
— Куда она ушла, принцесса?
— Кто ушел? — спросила я, хоть почти наверняка знала кто.
Касвин затряс головой, волосы снова закрыли лицо.
— Я не произнесу ее имени в темноте. Она опять меня найдет.
— Ее нет в Лос-Анджелесе.
— В Лос-Анджелесе? — удивился он.
Гален спросил:
— Вин, ты помнишь, где ты?
Касвин облизал губы, в глазах снова показался страх, но страх уже другого рода. Он не чего-то невидимого боялся, он был испуган, что не помнит, где находится, и не знает, почему не помнит.
— Нет, — прошептал он, глядя круглыми испуганными глазами, Он протянул нам руки и мы протянули наши свободные руки ему навстречу. Не знаю, случайно так получилось или по воле Богини, что мы коснулись его одновременно, и оба взялись за запястья ниже рукавов? Но как бы это ни вышло, а едва мы коснулись его голой кожи, как в нас проснулась магия. Не та всепоглощающая магия, какой она была бы внутри волшебной страны, но может быть, Касвину и не нужна была такая. Может быть, для исцеления ему нужно было осторожное прикосновение, как дыхание весны или тепло первых дней лета, когда на лугах расцветает шиповник.
В глазах у него показались слезы, и мы притянули его к себе — он плакал в наших объятиях. Мы утешали его, и запах роз струился повсюду.
Глава 17
Этой ночью я спала между Галеном и Касвином, а Рис спал с другой стороны нашей большой кровати. Спали целомудренно, потому что Вину нужно было наше тепло, а не секс. Его и без того затрахали. Наши руки, обнимавшие его, пока он уплывал в сон, как раз и пытались что-то в этом поправить. Я хотела не такой разрядки после утомительного дня, но, засыпая в объятиях Галена и сама обнимая Вина, я поняла, что это не самый худший способ закончить день.
