Внутри оказалось углубление, в котором лежит пачка бумаг и жестяная коробка с нарисованным глобусом и надписью: «Китайский чай», а внизу – «М. И. ГрибушинЪ». Коробка не большая и не маленькая, крышка проржавела, очень плотно закрыта, но она тяжелая, а значит, что-то в ней хранится. Я сажусь на пол и стараюсь поддеть крышку, но ничего не получается, тогда я осторожно стучу тяжелой чернильницей по кромке, ржавчина сыплется, и с трудом крышка наконец поддается. Я зажимаю коробку коленями и тяну крышку вверх, и вот с глухим звоном она отходит.
Содержимое коробки прикрыто плотным куском золотистой парчи, явно старинной, я поднимаю ее – за ней еще слой. Переворачиваю коробочку вверх дном, легонько трясу ее, и на пол выпадает тяжелый парчовый сверток. Я осторожно разворачиваю его, и на пол сыплются украшения: серьги, кольца, цепочки, кулоны, медальоны, их так много, они были туго утрамбованы, и даже я вижу, что они антикварные, с бриллиантами и изумрудами, рубинами и сапфирами, и жемчуг, равного которому я в глаза не видела. И я сижу на вытертом ковре и смотрю на эти сокровища и не могу взять в толк, что же я должна чувствовать, потому что я не знаю, что чувствую. Ну, кроме какого-то совершенно всеобъемлющего восторга.
Но тогда непонятно, почему эта женщина, имея такие украшения, жила в квартире, требующей ремонта, пила воду из старого крана, а на плите у нее стоял чайник, сработанный при царе Горохе? А главное – откуда у нее все это? Ведь даже я, человек не слишком сведущий в драгоценностях, вижу ценность вещей, которые обнаружила в тайнике.
И может ли такое быть, что о тайнике Тамила Афанасьевна ничего не знала? Коробка выглядит так, словно к ней сто лет не прикасались, как и бумаги, перевязанные красной тонкой лентой, все еще яркой и живой в свете тусклой люстры. Как эти сокровища оказались в квартире старухи? Вот это трюмо и секретер – откуда они у нее? Ведь остальная мебель – совершенно обычная советская рухлядь, такое можно найти почти в каждой квартире. И среди этого хлама явно старинные предметы мебели, место которым скорее в музее, чем в квартире старухи, окончившей свои дни в муниципальной больнице и похороненной за счет сердобольных соседей в дешевом гробу на дальнем городском кладбище.
Она либо не подозревала о тайнике, либо просто не знала, что делать с сокровищами, но я все-таки склоняюсь к первой версии, потому что и коробка, и бумаги выглядят так, словно их никто не трогал с того момента, как они были уложены в тайник. Причем коробка подобрана под размер тайника, а бумаги заполнили оставшееся пространство, и при постукивании стенок пустота не могла быть выявлена. А это значит, в трюмо тоже вполне могут быть тайники, только вот башенки с короной там нет. Там две башенки по бокам, массивные и на вид очень интересные, но совершенно монолитные.
Я перебираю украшения и боюсь даже представить, сколько все это может стоить. И они точно не пригодятся мне: как только попытаюсь что-то из этого обратить в деньги, проживу я очень недолго. Ровно до тех пор, пока заинтересованные граждане не выяснят, где остальное добро. А потому я ничего из этого трогать не стану, я даже с собой взять не смогу.
Или смогу? Пожалуй, я смогу взять это и положить в свою банковскую ячейку, но у меня нет ни ключа, ни документов, а без документов в банке делать нечего. И отмычки мои тоже у Билли-Рея, а потому сейчас я положу все обратно, а как появится у меня четкий план, вытащу, изучу подробно и потом уж решу, что делать.
Из кучки украшений я беру только тоненькое колечко с красиво ограненным голубоватым камешком размером с горошину – его, наверное, можно будет продать, не привлекая внимания. Остальное прячу от греха подальше. Утрамбовать, как было, оказалось очень сложно, зато теперь коробка снова плотно закрыта, убрана в тайник вместе с бумагами, а тайник закрыт. Что ж, продолжим поиски.
В гостиной комод, в котором ящики с какими-то счетами, бумагами и бутылочками из-под лекарств, в нижнем ящике несколько свернутых гардин, в одну из них завернут конверт. Так, вот и наличные, их немного, но на первое время хватит. Я смогу затеряться в городе, выйти на Форум и попросить помощи. Я смогу позвонить людям, которые дадут мне совет. И я смогу спрятаться от мерзавца Билли-Рея, который решил, что он может командовать мной.
Я складываю вещи на места так же аккуратно, как они были уложены, следы обыска не должны быть заметны. Вернувшись в спальню, я снова осматриваю комнату. Трюмо притягивает мой взгляд, но я не обнаруживаю никаких тайников – ничто не указывает на наличие потайного отделения. Деревянные цветы, листья, птицы, олени – искусно вырезанные в красном дереве, они образуют единый узор, ничего лишнего, ничего, что нарушало бы гармонию узора.
Кроме, пожалуй, единственного яблока на яблоне, под которой Адам и Ева совершили кражу и наслаждаются незнакомым вкусом экзотического фрукта. Бог свои яблоки охранял только добрым словом, но история показала, что кнут и доброе слово действуют намного эффективнее. А вот единственное яблоко на яблоне указывает на неурожай, а в райском саду неурожая быть не может по определению – Бог он или не Бог, в конце концов, чтоб яблоня давала всего пару яблок, одно из которых украли неблагодарные людишки? Нет, яблок там было ведра три, я думаю, – а висит одно. Адам и Ева не могли стрескать оставшиеся, они и за одно-то не успели приняться как следует, когда были застуканы на горячем, так где же остальные?
Я рассматриваю орнамент. Ну, вот одно яблоко я вижу у ног оленя, еще одно – в сплетении цветов, еще одно – под лианой, оплетающей столбик, еще одно спряталось в сердце цветка, а это просто над самой кромкой рамы, и два закатились под лист. Итого их семь, и разрази меня гром, если это ничего не значит.
Я по очереди нажимаю на яблоки, но ничто не происходит. Нет, яблоки эти неспроста… А что ж это я забыла о яблоке в преступных руках Евы? Вот только у нее в руках яблока нет, оно у Адама. Грехопадение свершилось, он взял из ее руки запретный плод и задумался, как от него откусить, но яблоко выглядит целым, и если предположить, что оно было сорвано первым, а остальные посыпались, как домино, то включаем в схему его, идем по часовой стрелке, а висящее на дереве будет последним… и – да, теперь эти яблоки подвижные, сговорчивые и круглые, и что-то щелкнуло в недрах трюмо, и панель под зеркалом открылась как шкатулка.
Это и есть шкатулка. В ней пусто, если не считать пачки каких-то писем, перевязанных бечевкой, и бархатной коробочки, в которой лежит кольцо с печатью. Где-то я подобную видела, но сейчас недосуг об этом думать. Письма я возьму, просто из любопытства. Да, совершенно не похоже, что хозяйка квартиры знала о тайнике.
Я закрываю крышку потайного отделения и сажусь на стул. Из зеркала на меня смотрит незнакомка с пыльным пятном на щеке. Мне кажется или за сутки я похудела? Не важно. Я грязная, я хочу есть и спать, но прежде мне надо вымыться. И я должна отдохнуть, если собираюсь скитаться по улицам без родины и флага.
Собрав свои трофеи и сложив их в сумочку из крокодиловой кожи, я с удовольствием укладываю в новый кошелек купюры. Надо было еще сережки взять какие-нибудь и браслетик, но там не было ничего, что не привлекало бы внимания. А у Тамилы Афанасьевны украшения если и были, то я их не обнаружила. Видимо, прилипли к пальцам участкового, что и не удивительно. Это еще гражданки из местного ЖЭКа не успели набежать.
