Пепел стянулся в тонкую ленту и завис над горлышком. Я представила себе, как весь прах до последней частички оказывается в ловушке. Спустя пару мгновений комната очистилась, а бутылка наполнилась. Улыбнувшись, я вогнала в горлышко пробку.
– Кстати, Коннор: я ожидала, что твое сопротивление будет более мощным. Но, похоже, в итоге ты всегда всем приносил только разочарование.
Я покрутила зачарованный пузырек в руках. У меня хватило дальновидности приготовить ловушку и научиться ею пользоваться, но, применив нужную магию, я понятия не имела, что делать дальше. Наверное, Хило закопала бы ее на перекрестке дорог – где покоились ее колдовские причинчалы. Однако было бы крайне глупо хоронить голодный дух Коннора в эпицентре магии Хило. Если ему удастся вырваться из ловушки, он обязательно воспользуется собственным колдовством, чтобы безобразничать. Лучше было бы привязать к бутылочке камень и швырнуть ее в океан. Увы, сегодня такой вариант не рассматривался. Сейчас мне следовало отыскать укромное место для ловушки и подумать, как ею распорядиться в будущем. Время!!! Это слово возникло в моей голове, и емкость тотчас задергалась в руках.
Я поспешно спустилась вниз и вышла в сад. Солнечные часы Оливера погрузят в стазис все, с чем соприкоснутся. Коннор будет надежно запечатан в пузырьке, а заодно окажется пойманным во времени. Я могу спокойно поразмышлять, прикидывая, как и когда решить эту проблему. Взглянув на солнечные часы, я молча приказала им взлететь. Они завибрировали: из-за нешуточного веса поднять их было весьма трудно. Я вновь прибегла к магии, но чем больше энергии я в них направляла, тем тяжелее они становились. Какая досада!
– Ну пожалуйста! – попросила я, зажмурившись.
Раздалось жужжание, и я открыла глаза. К моему глубочайшему изумлению, постамент всплыл вверх и парил на уровне моих плеч.
– Спасибо, – с чувством произнесла я.
Как это характерно для Оливера: восстать даже против собственного естества и создать зачарованный предмет, который не слушается чужих команд и который надо просить о содействии! Я положила ловушку духа на почерневшую почву лужайки. Земля тут же разошлась и проглотила бутылку целиком. Солнечные часы заняли свое законное место.
Глава 14
Я вернулась в студию Айрис, прикрыла тряпицей кошмарный триптих и осмотрелась. Мой магический взор не заметил улик, свидетельствующих о «взломе». Айрис вообще не заподозрит ничего неладного. Но моя тетя имела право знать о том, что здесь произошло, – и я намеревалась все ей рассказать. Обязательно. Утром. Но мне не хотелось, чтобы она наткнулась на истину сегодня ночью. Поэтому я выключила свет, покинула ее комнату и пошла в ванную. Забравшись в душевую кабину, я сделала воду почти нестерпимо горячей. Мне хотелось смыть с себя воспоминание о том, как к моему телу прикасался пепел Коннора. Забравшись в кровать, я встрепенулась: надо же снять чары, которые я наложила на все двери! Незачем, чтобы магия разбудила меня, когда родственники начнут сползаться домой.
Я была выжата морально и физически, но заснуть оказалось сложно. А когда я задремала, то видела одни кошмары. Безликий монстр полз на брюхе прямо ко мне, перебирая ногами и руками. Обелиски, ослепительные молнии и оживающие круги из камней окружали меня, издавая звуки, которые постепенно становились все пронзительнее и громче. Звенело разбитое стекало, засыпая осколками весь мир, – а потом я услышала вопль моей матери. Я проснулась и встала еще до того, как утреннее солнце окрасило лучами горизонт.
Спускаясь по лестнице, я выпустила мысленные щупы, проверяя, кто из моих домочадцев добрался домой после вчерашних поминок, а кто нашел себе местечко получше. Я не забыла о вчерашней сцене между Адамом и Оливером и удивилась, осознав, что в родных стенах находится Оливер. Мой дядя крепко спал. Еще сильнее я удивилась – но одновременно почувствовала облегчение, – не обнаружив никаких признаков присутствия Айрис.
Почему-то мне не удалось четко определить, здесь ли Эллен, поэтому я подкралась к ее спальне и чуть приоткрыла дверь. Понятно… сбитые простыни и сброшенные на пол подушки демонстрировала, что ночь у Эллен выдалась бессонной, как и у меня. Если, конечно, она не прихватила с собой Такера. Тогда, разумеется, состояние постели намекало на плотские утехи. А у меня появилась отсрочка подумать, как мне принести тете давно необходимые извинения.
Очутившись на кухне, я решила заварить для своей родни кофе. Я подозревала, что Оливер будет рад выпить чашечку – и Айрис тоже, когда, наконец, доберется до дома. Несмотря на новости, которыми мне следовало с ней поделиться, в глубине души у меня проснулась озорная радость по поводу того, что я встала спозаранку и увижу ее скандальное возвращение. Будучи незамужней мамочкой, я не могла сильно ее стыдить. Да мне и не хотелось делать чего-то такого, что помешало бы ей с кем-то встречаться и строить жизнь без Коннора. Однако при ярком свете дня моя решимость сообщить ей о вчерашнем столкновении поколебалась.
Я заварила себе травяной чай без кофеина и направилась в сад. Внезапно я сообразила, что и Эммет куда-то запропастился. Вероятно, он решил полуночничать в другом месте. Но Эммет был уже взрослым парнем: я была уверена, что бывший голем вполне способен о себе позаботиться в течение ночи. А может, о нем позаботился кто-то другой. Я ощутила странный и неуместный укол ревности при мысли о том, что чужая женщина могла пустить его к себе в постель. Я подавила эти эмоции и одернула себя. Для каждого из нас было бы лучше, если бы Эммет переключился с меня на новую погружку. Внезапно меня пронзила догадка. Может, Клер его спугнула? Хотя нет. Это маловероятно.
И я опять разозлилась на его потенциальную партнершу, которая соблазнила беднягу.
– Опомнись! – урезонила я себя.
Я действительно люблю Питера. Я заставила себя задуматься о чувствах, которые начала испытывать в отношении Эммета. Мне просто хочется его оберегать? Несмотря на мудрость и опыт, дарованные ему представителями семейств, которые создали его мужественное тело, Эммет по-прежнему остается наивным. Я бы согласилась с этим доводом, но тут взыграла моя честность. Испытанная мной ревность на самом деле не была связана с Эмметом и его душевным равновесием…
Хотя я убедилась в том, что способна колдовать, а благодаря Питеру почувствовала себя красивой и необыкновенной, у меня все равно сохранился комплекс неполноценности. Признание Эммета в любви польстило мне, дав пищу нездоровому самолюбию. Я могу, конечно, потакая себе, разбить Питеру сердце, но тогда я снова испорчу жизнь и себе, и Питеру, и заодно – несчастному Эммету… Нельзя кормить эту эмоциональную черную дыру! Так или иначе, но мне еще надо взрослеть. Я вздохнула. Честное отношение к себе самой – вещь неприятная. Я вспомнила о том, что сделала моя мать… когда закрутила интрижку с мужем Эллен. Вероятно, ее выбор был сделан на похожем основании.
Внезапно мои мысли переключились на Клер. Я тревожилась за нее. Я не могла понять, чем вызвана ее враждебность к Эммету. А если Клер – прирожденный экстрасенс и ощутила принадлежность Эммета к иному миру? Но это никак не объясняло загадочной истории, которая, по мнению Клер, связана с бывшим големом. Кто являлся настоящей родней Эммета? И самое важное: что случилось с братом Питера, с тем сыном, которого она поручила их заботам? Одно я знала точно: старик не был потерянным двоюродным дедом Педером. Что за наспех придуманная легенда! Этот человек – «высушенная оболочка», по словам Клер, – оказался сыном Клер и братом Питера. Логически я не могла объяснить, как брат Питера мог быть старше своих родителей. Что за жуткие обстоятельства заставили Клер и Колина-старшего отдать своего мальчика на откуп? Но очевидно: Клер решила, что он – ее давно пропавший сын. «Педер» в качестве имени пропавшего дяди стал просто удобным ярлыком, который они прилепили на найденный труп. Здесь есть над чем поразмыслить следователю Куку.
