– Что вам угодно? – прокряхтел Мейстер, поднимаясь. – Кто вас послал?
– Смотря куда. Если в лагерь, то плохая работа адвоката.
Иван Адольфович почесался, чем окончательно разрушил образ надменного интеллектуала.
– Я вас не помню, – сказал он. – Я много дел проиграл.
Андрей со значением оглядел дорогую мебель.
– Некоторые дела я выигрывал, – отозвался Мейстер.
– Хорошо, что не все. А то куда бы вы девали деньги?
– В доме наличных нет! – воскликнул адвокат. – И на счету тоже, – неуверенно добавил он. – В этом году я погасил остаток кредита за квартиру и еще…
– А я в этом году впервые мог подать прошение о помиловании, – перебил Андрей.
– Н-да? Ну тогда я вас поздравляю!
– С чем?
– Прошение удовлетворили? Вы же на свободе.
– Нет. – Андрей прошелся по комнате и встал под какой-то репродукцией: красные брызги на зеленом фоне. – Это нельзя назвать свободой.
– А-а!.. – Мейстер напряженно улыбнулся. – А то я сначала решил, что вы… кхе-кхе…
– Сбежал? С Шиашира убежать нельзя. Оттуда нельзя даже уплыть: вода холодная.
– Вы отбывали наказание на Шиашире? Миссия амнистировала несколько человек, но из «Каменного Чертога», кажется, никого не выпустили. – Иван Адольфович оглянулся, словно призывая в свидетели самого Президента, однако выступление Кастеля уже завершилось, и на экране появились таблетки от запора.
– Само собой, – сказал Андрей. – Спецлаг построен для конченых подонков, там прощать некого.
– Так вы, значит, пошутили?
– Да, сегодня день юмора.
Мейстер с сомнением пощупал опухающее лицо.
– Паром «Данциг», – резко произнес Андрей.
– А?.. Ах, да. Пять лет назад, точно. И вы… Это он вас просил? Как его… забыл фамилию, вот же черт…
– Не важно. Звали его Андреем.
– Может быть, может быть. И чего он хочет?
– Хотел. Тщательного расследования и компетентной защиты. А получил исключительную меру.
– Там никак нельзя было… – Мейстер изогнул губы скорбным полумесяцем. – Никак! Никаких вариантов. Это я помню. Уйма доказательств! Я сперва подумал: вот он, мой шанс. Смогу отстоять клиента – заработаю имя на всю жизнь. А когда взялся и получил материалы, сразу понял, что дело швах. Я ведь ему предлагал, другу вашему…
– Под психа косить?!
– Сейчас лежал бы себе в больнице. Ну не лежал бы… ходил. Принимал бы передачи. Встречался бы с родственниками.
– Он не хотел симулировать. Он хотел справедливости.
– С такими-то уликами? Их на двадцать человек хватило бы! Случается, клиента на одних только тещиных показаниях за решетку отправят, а там был полный комплект: частицы кожи, следы, волосы. Все подтверждено. Это ведь он потопил паром, дружок ваш. И вы… ладно, так уж оно повернулось. Возможно, я не буду заявлять в полицию. При условии, что вы немедленно уберетесь.
Андрей отклеился от стены, но к двери не пошел.
– Я не буду вас бить. Возможно, – сказал он, хватая адвоката за лацкан. – При условии, что вы перестанете пудрить мне мозги.
– Даже не представляю… оххх!.. – тот согнулся пополам.
Андрей отпустил халат, и Мейстер упал.
– Это уже тянет на три года, – выдавил адвокат.
– На четыре, – возразил Андрей, впечатывая ботинок ему в живот.
– Что вы… что вы… – проблеял он, пытаясь вдохнуть. – Не спешите, мы все обсудим.
– Мой друг сомневается в том, что «Данциг» уничтожил он сам.
– Сомневается?! – Иван Адольфович выпучил глаза и, нелепо извиваясь, пополз назад. – Я бы мог понять, если бы он отказывался. Но – сомневаться?!
– Отказываться сложно, улик действительно до хрена.
Цепляясь за подлокотник, адвокат перебрался в кожаное кресло и болезненно замер.
– Так сразу бы и сказали, – пробормотал он. Во взгляде у него вдруг забрезжила догадка. – Ясно, проблема в уликах. Ясно, ясно. Но при чем тут я?! Это следственная группа. Даже не она, а экспертный отдел, спецы.
Андрей присел на журнальный столик.
– Ну? Дальше, – произнес он.
– А что дальше?.. Обратиться в Комитет по правам человека, инициировать доследование, служебную проверку.
Андрей прерывисто вздохнул.
– Да, это химеры, – быстро согласился Мейстер. – Но таков порядок. – Заметив, что Андрей встает и движется навстречу, он снова вытянул руки. – Верно, все верно! Процедурные вопросы не должны мешать правосудию. Частные контакты эффективней. Кстати! Один мой знакомый работал в экспертном отделе ФСБ. Раньше. Давно. Да и не то чтобы знакомый, а, наверно, родственник. Хотя какой он мне родственник?..
Подойдя вплотную, Андрей навис над креслом, и адвокат мгновенно сосредоточился:
– Я дам его координаты!
В новостях заговорили о падении цен на нефть и о чем-то еще, не менее значительном.
– Я никому ничего не скажу, – заверил Мейстер.
– Я знаю.
– Нет, правда!..
– Правда, – повторил Андрей, переключая монитор на музыкальный канал.
Из динамиков понеслось что-то быстрое, в навязчивом ломаном ритме. Он прибавил громкость и поднял голову к потолку. Между встроенными плафонами висела старомодная люстра. На мощном стальном крюке.
– О чем это вы?.. – пробормотал Мейстер.
Андрей улыбнулся и посмотрел в зеркало. Хорошо. В смысле, четыре балла – за улыбку. Или даже пять, но с минусом.
* * *
«Найден повешенным».
«Задушила совесть».
«Месть или конкуренция?».
Канунников швырнул газеты Андрею в лицо. Тот не шелохнулся, лишь проследил за тем, как листы, разлетаясь, покрывают пол. Номер в отеле «Сандэй» сразу приобрел нежилой вид.
– Ты что это, дружок? – прошипел майор. – Офонарел?! С цепи сорвался?!
– Хуже. Я из одиночки, Коля, – невозмутимо ответил Андрей, наблюдая за его метаниями у стола. – Давай. Ты же принес?
– Чего «давай»? Совсем оборзел, урка полосатый?! Я что тебе, курьер – за водкой бегать? Миска каши и морковный чай!
– Это я пять лет жрал. Хватит.
– Ты снова сядешь, урод! – крикнул Канунников, загребая ногой газеты. – Тебе морду новую слепили, так ты и ее под статью подводишь! Это же безумие какое-то! – Он воздел руки к небу за наклонным тонированным потолком. – Думаешь, я тебя отмажу? Или на гадов надеешься? Зря, урка. Им проблемы не нужны. И дураки – тоже. Слушай, тебе мозги-то не проверяли, а? Надо бы. А то сомнения у меня в твоей адекватности. Большие, брат, сомнения!
