Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 79
Раздался звук удара, а затем крик, похожий на вопль раненого животного, эхом пронесся по площади. И снова грохнул барабан.
Ей не нужно было смотреть туда, чтобы понять, что происходит. Солдата наказывали.
– Сколько плетей? – тихо спросил Пьер у прачки, стоявшей рядом с деревянным ведром на грубом столе. Рукава ее платья были закатаны, в растрескавшихся покрасневших руках она сжимала мокрую рубашку.
– Сотня ударов, – ответила женщина. Под столом молча сидели двое детей, глазевших на столб для порки.
Анжелика взмолилась, чтобы человек, которого наказывали, не оказался мужем этой женщины или отцом детей. Некоторые солдаты привозили с собой жен, чтобы те могли заработать добавку к рациону стиркой одежды. Женщины и дети жили со своими мужьями в переполненных бараках, деля комнаты с несколькими другими солдатами.
Судьба солдатской жены для Анжелики была вторым из худших зол, после замужества с торговцем пушниной. Невозможность уединиться и отсутствие дома, настоящей семейной жизни пугали ее точно так же, как судьба брошенной жены торговца.
– Что он натворил? – спросил Пьер у прачки.
– Пьяница, – ответила та.
– Жестокое наказание за простое пьянство, – пробормотал он себе под нос.
Все знали, что излишнее пристрастие к рому и виски было среди солдат распространенной проблемой, явно не стоящей сотни плетей. Но полковник Мак-Дугал прибыл на остров с единственной целью – подготовиться к атаке американцев. Поэтому полковник стремился не только закончить форт Джордж как можно скорее, но и положить конец разболтанности и безалаберности солдат.
Еще один удар девятихвостой плети по живому телу, и снова хриплый, полный боли крик.
Пьер удерживал Анжелику каменной хваткой, но она и не сопротивлялась. Ей нравилась надежность и сила его обнимающей, защищающей руки. Нравилось ощущать щекой тепло его тела и знать, что в любой момент можно прижаться к нему, достаточно сделать лишь крошечный шаг вперед.
– А вчера он нарушил комендантский час, – добавила прачка.
– Нарушил комендантский час? – Анжелика вывернулась из-под руки Пьера и взглянула на окровавленную спину солдата, привязанного к столбу для порки, на вытянутые вверх руки, делающие его беспомощно раскрытым.
Она резко втянула воздух, увидев, насколько его изранили.
Пьер недовольно забормотал и вновь оттолкнул ее себе за спину. Но она увидела достаточно, чтобы понять: несчастный не был лейтенантом Стили. К счастью. Ей не хотелось, чтобы он считал ее доносчицей, которая решила посчитаться за то утреннее нападение.
– Я же сказал тебе, не смотри, – хмуро покосился на нее Пьер.
– Я уже большая девочка. Я справлюсь, – полушутя сказала она. Ей не становилось плохо от вида крови и ран, она ведь день за днем потрошила рыбу. Но прятаться за Пьера было приятно. Она так привыкла рассчитывать только на себя и свои силы, что забота Пьера была радостной переменой.
Барабан все еще отсчитывал оставшиеся удары, а когда наказание наконец закончилось и солдата утащили прочь, Пьер выпустил ее.
Его внимание сместилось к офицерским квартирам за широкой лужайкой. Там, в тени каменного здания, стояла Лавиния Мак-Дугал. На ней было зеленое муслиновое платье, и на фоне белоснежной стены она казалась зеленым листком на еще не проснувшемся дереве. И Пьер, конечно же, заметил ее.
У Анжелики подвело живот от разочарования.
В походке Пьера, которой он двинулся в сторону леди, появилась легкость. Он прошагал по двору, мимо флагштока, на котором гордо развевался британский флаг, красуясь над защищенными частоколом домами. При хорошей погоде флаг поднимали каждое утро. И его, на высоком флагштоке, можно было увидеть даже от пролива, где она обычно рыбачила. Анжелика медлила, не решаясь проследовать за Пьером. Что ей делать – вернуться к работе в форте Джордж или вместе с ним подойти к леди?
– Мистер Дюран. – Лавиния улыбнулась и вышла из тени здания на солнце. Ее кожа стала бледнее, щеки ввалились, но болезнь никоим образом не сказалась на ее красоте. – А я уже начала думать, что вы покинули нас не попрощавшись.
– Я бы не осмелился. – Пьер эффектно поклонился и потянулся к ее руке, чтобы поцеловать.
Он не должен был так мило общаться с другими женщинами. И флиртовать с ними. И смотреть на них с интересом. Ведь это Анжелика была его подругой с детства – его лучшей подругой, разве нет? И его особые повадки, его шутки, его смех должны были предназначаться ей, и только ей.
– Вы должны чаще меня навещать, – сказала Лавиния.
– Теперь, когда я знаю, что вы поправились, я сломаю любую дверь, которая осмелится нас разделить.
Лавиния звонко рассмеялась, явно польщенная его шуткой. И этот звук шипом вонзился в сердце Анжелики.
Юная леди игриво потянула свой завитой локон.
Анжелике казалось, что та общается с Пьером на языке, который могут понять только мужчины. Она решительно пересекла двор и присоединилась к Пьеру. Пусть этот флирт ничего не значил для него, пусть он лишь притворялся с Лавинией, но Анжелике это не нравилось. Она знала, что не имеет права его останавливать или запрещать заводить отношения с другими женщинами. Они ведь были только друзьями, у нее не было никаких причин претендовать на его внимание.
Но даже напоминая себе об этом, она не могла удержаться и не подойти. Она взяла его за руку, заставив себя проявить смелость, на которую раньше просто не решилась бы. Дыхание прерывалось, и оставалось только молиться, чтобы Пьер ее не оттолкнул.
Анжелика замерла, не смея поднять глаза ни на Пьера, ни на Лавинию.
Но надежность руки Пьера успокаивала, а затем он удивил, не только накрыв ее пальцы своими, но и привлекая ее ближе.
– Мисс Мак-Дугал, вы ведь помните мою маленькую подругу Анжелику?
Маленькую подругу? Ей так хотелось возразить. Но Пьер взглянул на нее с улыбкой, и было в его глазах что-то такое, что заставило ее смягчиться.
– Да, я помню мисс Мак-Кензи, – сказала Лавиния, поворачиваясь к Анжелике. – Рада снова видеть вас, моя дорогая, хотя, должна признаться, я немного удивлена, что вы здесь.
– Я с Пьером. – Слова давались с трудом, и Анжелика в очередной раз пожалела, что не умеет вести вежливых разговоров и флиртовать с той же легкостью, что Лавиния.
А Лавинию, похоже, совершенно не беспокоил тот факт, что пальцы Пьера касались ее руки. Вместо ревности на ее лице читалась лишь мягкая жалость. Неужели она решила, что Пьер тоже добр с Анжеликой только из жалости?
Анжелика взглянула на Пьера, на его волевой подбородок, на легкую щетину, которая придавала ему чуть развязный вид. Пьер мягок с ней только потому, что жалеет ее?
Возможно, он жалел неуклюжую тощую девочку, но детство давно прошло. Он ведь не может чувствовать ту же жалость?
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 79
