Мэдди опять села, согласно кивая. У нее отчаянно кружилась голова, но, на счастье, ее недомогания никто не замечал. Билл пошел за водой. Пока она его ждала, к ней подошла Юджиния.
– Я ваша большая поклонница, миссис Хантер, – начала она, улыбаясь Мэдди, которая не могла встать и только беспомощно улыбалась. – Я каждый вечер смотрю ваши новости. Для меня это единственный способ узнавать о событиях в мире. Особенно мне понравился ваш комментарий о Джанет Маккатчинс.
– Спасибо, – пролепетала Мэдди пересохшими губами.
Подошел Билл с бумажным стаканчиком. Его посетила догадка, что она беременна. Юджиния сочувственно смотрела, как она пьет. Допив воду, Мэдди встала. Она не собиралась признаваться, что у нее подкашиваются ноги. Правда, неясно было, как она доберется до такси. Билл как будто уловил ее состояние.
– Хотите, я вас подвезу? – учтиво спросил он, и Мэдди, не подумав, утвердительно кивнула.
– Мне надо обратно на работу. – Она не была уверена, сможет ли выйти в эфир. На секунду появилось опасение, что она чем-то отравилась. Но нет, беда была не в том, что она съела, а в том, за кого вышла замуж.
– Хорошо бы нам с вами встретиться еще раз, – сказала ей доктор Флауэрс.
Мэдди попрощалась с ней и первой леди. Юджиния вручила ей свою визитную карточку, Мэдди поблагодарила и побрела прочь, спрятав карточку в нагрудный карман. После разговора с Грегом и этого заседания она была сломлена двойной дозой неприглядной правды и уже не понимала, во сне она или наяву. Ощущение такое, что ее переехал поезд. Спускаясь в лифте с Биллом, Мэдди ужаснулась, увидев себя в зеркале. До парковки шли молча.
Билл распахнул перед ней дверцу, и Мэдди села в машину. Он устроился за рулем и с тревогой оглянулся. У нее был ужасный вид.
– Как вы себя чувствуете? Я испугался, что вы лишитесь чувств.
Она кивнула и промолчала. Обмануть его, сослаться на грипп? Нет, это ни к чему. Она чувствовала такую растерянность, такое одиночество, как будто у нее отняли все, чему она верила, чему хотела верить. Это было невыносимое ощущение сиротства. Никогда еще она не испытывала такого страха, такой уязвимости. По ее щекам покатились слезы. Билл сочувственно коснулся ее плеча. Мэдди не сдержалась и разрыдалась. Остановиться было совершенно невозможно.
– Трудно все это слушать, – сказал он, а потом неожиданно для самого себя обнял женщину и прижал ее голову к своей груди. Он не знал, что еще сделать. Так утешали его другие люди, когда он горевал о жене, так утешал своих детей он сам. В его порыве не было ничего личного. Он просто обнимал Мэдди, пока она рыдала. Наконец она перестала всхлипывать и подняла на него глаза. Он увидел в них животный страх.
– Я здесь, Мэдди. С вами не случится ничего плохого. Теперь все хорошо.
Но она покачала головой и опять расплакалась. Все было плохо, совсем плохо уже много лет; возможно, уже ничего нельзя было исправить. До нее дошло вдруг, какая опасность над ней нависла, как она унижена, как оторвана от всех, кто способен разглядеть ее беду и попробовать ей помочь. Джек систематически устранял ее друзей, прогнал даже Грега, превратив ее в свою одинокую, беспомощную жертву. Внезапно все, что он говорил и делал на протяжении долгих лет, даже совсем недавно, приобрело новое, пугающее значение.
– Что я могу сделать, чтобы вам помочь? – спросил Билл.
Мэдди вздрагивала от рыданий у него на груди. Никогда в жизни она не могла так довериться никому, даже родному отцу.
– Мой муж вытворяет все то, что перечисляла сегодня эта женщина. Один человек сказал мне буквально то же самое пару дней назад. Раньше я была слепой. Когда она заговорила об этом, до меня наконец дошло. Последние семь лет муж упорно изолировал меня от людей, он был со мной жесток, а я считала его героем: как же, он ведь меня не колотит! – Она откинулась в кресле и в ужасе уставилась на Билла, не веря, что все ему рассказала. Он смотрел на нее с нескрываемой тревогой.
– Вы уверены?
– Совершенно уверена. – Теперь Мэдди понимала, что без сексуального насилия тоже не обходилось. Грубость Джека не была случайностью, вызванной приливом страсти: это осознанное унижение и контроль. Так он годами причинял жене допустимую боль. Почему она не задумалась об этом раньше?
– Я не смогу описать вам всего, что он со мной выделывает. Кажется, уже все испробовал… – Мэдди глядела на Билла, губы ее дрожали. – Как мне теперь быть? Он говорит, что без него я – ничто. Иногда обзывает меня нищей белой швалью и говорит, что, не будь его, мое место было бы в грязном трейлере.
Именно такую ситуацию описывала только что Юджиния Флауэрс. Биллу оставалось только изумленно таращить глаза.
– Он, наверное, шутит? Вы – самое громкое имя в телеиндустрии страны. Вас возьмут на работу где угодно. У вас есть единственный способ снова увидеть трейлер – купить его.
Билл ее рассмешил. Отсмеявшись, Мэдди долго смотрела в окно. У нее было чувство, что ее дом сгорел и ей теперь негде жить. Страшно было подумать о возвращении к Джеку, снова увидеть его после того, как она трезво разглядела все то, что он натворил. Но поверить в реальность происходящего по-прежнему нелегко. Мэдди уговаривала себя, что все получилось против его воли, что она ошибается…
– Я не знаю, что делать, – сказала она тихо. – Что я ему скажу? Мне хочется одного: спросить его, почему он так поступает.
– Возможно, он просто не умеет по-другому, – проговорил Билл задумчиво. – Хотя это его совершенно не оправдывает. Как я могу вам помочь? – Он очень хотел оказаться ей полезным, но был растерян не меньше ее.
– Я должна обдумать свои дальнейшие действия, – после паузы решительно произнесла Мэдди. Билл повернул ключ в замке зажигания и повернулся к ней.
– Может, заедем куда-нибудь и выпьем по чашечке кофе? – Ничего другого, чтобы ее успокоить, он не придумал.
– С удовольствием.
Билл вел себя очень по-дружески, и она была благодарна ему за это. Она чувствовала его тепло и искренность, с ним ей ничего не угрожало. В его объятиях возникло ощущение безопасности. Инстинкт подсказывал, что в отличие от Джека этот человек никогда не причинит ей вреда. С Джеком всегда приходилось быть настороже, он говорил ей обидные вещи, заставлял чувствовать свою зависимость от него. Билл Александер, наоборот, вел себя так, словно считал большой удачей шанс помочь ей. Мэдди догадывалась, что может быть с ним откровенной, и не ошиблась.
Они подъехали к маленькому кафе. Садясь за угловой столик, она еще была очень бледна. Билл заказал чай, Мэдди – капучино.
– Простите меня, – начала она, – я не хотела втягивать вас в свою личную драму. Сама не знаю, что со мной произошло. Доктор такого наговорила, что я не выдержала.
– Возможно, она именно к этому и стремилась. Ее выступление – это судьба. Что вы теперь предпримете, Мэдди? Нельзя продолжать жить с человеком, который с вами жесток. Слышали, что сказала доктор? Это все равно что позволять приставлять к вашему лбу дуло пистолета. Возможно, вы еще не вполне это сознаете, но вам грозит серьезная опасность.
