Ознакомительная версия. Доступно 32 страниц из 158
Позже Мюллер проанализировал ситуацию и пришел к выводу, что Кальтенбруннер поступил так по одной-единственной причине: Гиммлер не стал бы выяснять отношения с адмиралом, а просто нашел бы «козлов отпущения» в своем «огороде». Борман же к тому моменту уже имел непосредственное влияние на фюрера и в случае чего, мог прикрыть последнего. К тому же Гиммлера в те дни на месте не было, а решать вопрос следовало срочно. Как бы то ни было, шеф службы безопасности связался тогда с рейхсканцелярией.
Борману, известному любителю интриг, приглашение в игру понравилось. Он поддержал Кальтенбруннера и в начале июля выложил Гитлеру свою версию информации, убедив того дать «добро» на дальнейшее проведение радиоигры. Так Мюллер получил сильного покровителя.
В течение года шеф гестапо потом раз в неделю встречался с рейхслейтером в заранее согласованных местах и передавал последние сведения о ходе игры. И не только. Поэтому до сих пор каждый из них был доволен действиями друг друга.
— Причина, по которой я пригласил вас в срочном порядке к себе, не терпит отлагательств. — Борман поставил перед Мюллером бокал, сам сел напротив. — Я хочу созвать съезд гаулейтеров, и мне необходима ваша помощь.
— Вы же знаете, господин рейхслейтер, я с радостью помогу, но… Разве на проведение съезда уже не требуется личное разрешение фюрера?
— Такое разрешение будет.
Более гестапо-Мюллер не сомневался.
— Где намереваетесь провести съезд? — поинтересовался он.
— Здесь, в Берлине. Мне понадобится ваша помощь в организации мероприятия, ну и, естественно, в обеспечении мер безопасности.
— Схема отработанная, так что можете на меня рассчитывать. Не подведу. А на какой день назначено проведение съезда?
— А вот на этот вопрос, дорогой мой Мюллер, должны ответить вы.
Шеф гестапо напрягся: такого оборота событий он не ожидал.
— Простите, господин рейхслейтер, но я… хм… в некотором недоумении…
— Оставьте, Мюллер. Сейчас в вашей голове проигрывается целая цепь ответов, просто вы ищете правильный для меня и выгодный для себя. Даю подсказку: на какой день назначено покушение на фюрера?
Мозг работал четко, без малейшего намека на панику. О покушении доложили и Борману. Кто? Что конкретно знает рейхслейтер об этом? Почему именно сегодня, в день допроса Гизевиуса, Борман вызвал его к себе? Кальтенбруннер? Отпадает. К полудню, когда Мюллер видел его в последний раз, тот уже еле стоял на ногах. Остаются: адъютант, трое из тюремной охраны, следователь по особо важным делам Клепнер, доставивший Гизевиуса к нему в кабинет…
Борман внимательно наблюдал за лицом Мюллера. («А ведь умеет, подлец, держать себя в руках!»)
— Перестаньте терзать себя несуществующими версиями. — Хозяин кабинета вновь наполнил бокалы. — Информация о готовящемся на фюрера покушении поступила ко мне не от вашего окружения. Стечение обстоятельств. А вот что вам известно об этом? Интересно.
Слушая Мюллера, Борман неожиданно понял: его нисколько не трогает тот факт, что фюрера к концу лета может не стать. Последний год дался рейхслейтеру нелегко. Не зря же в рейхе его прозвали «тенью фюрера». Поэтому никто, кроме него и еще от силы десятка лиц, не знал, насколько скверно здоровье Гитлера. И чем более оно с каждым днем ухудшалось, тем сложнее становилось находиться рядом с фюрером. Признаться, Борман и сам уже неоднократно ловил себя на мысли, что ненавидит Гитлера — с его прогрессирующим старческим маразмом и невесть откуда взявшимся воистину детским эгоизмом. Об убийстве он, конечно, не помышлял, но, чего уж греха таить, подвернулся бы случай — помех чинить не стал бы.
— Новая дата покушения пока неизвестна, — продолжал между тем Мюллер. — Однако откладывать покушение в долгий ящик заговорщики вряд ли станут. Гизевиус уверен, что оно произойдет в первых числах августа.
Борман задумчиво покрутил пуговицу кителя:
— Так вы говорите, они создали новое правительство?
— Совершенно верно. Как и то, что у них есть желание распустить партию.
— Скажите, Мюллер, вы когда-нибудь были безработным?
«Вопрос риторический, — промелькнуло в голове Мюллера, — а это значит, что началась обработка моей персоны».
— Да, сразу после той войны. Я ведь, как вы помните, был летчиком, а после заключения мира наш брат стал никому не нужен.
— После войны много чего становится ненужным. Еще вопрос: вам известно, какими финансовыми активами владеет партия?
— Увы, могу только догадываться.
— Так вот, группенфюрер, если хотите не только догадываться, тогда держите меня в курсе всех событий! Как делали это прежде.
Мюллер с облегчением понял, что он еще в команде.
— В таком случае, господин рейхслейтер, позвольте поделиться с вами некоторыми своими размышлениями. На днях меня посетил Шелленберг. Причиной визита послужило якобы желание прийти к компромиссу в наших с ним совместных действиях.
— Шелленберг предан Гиммлеру. — Борман расстегнул верхнюю пуговицу кителя. Жарко. Мюллеру очень хотелось сделать то же самое, но в присутствии рейхслейтера он не мог себе этого позволить. — А вот вы, Мюллер, таким человеком не являетесь. Вас держат в аппарате не за преданность, а за профессионализм. Однако, как ни странно, именно к вам приходит преданный рейхсфюреру человек. К каким выводам вы пришли?
— К двум. Либо Шелленберг решил порвать с Гиммлером, либо Гиммлер что-то задумал. Во второе предположение я верю больше.
— В таком случае нужно узнать как можно больше обо всем, что происходит в вашей структуре. Я имею в виду РСХА.
— Поставить «прослушку»?
— Да. Но этим займутся мои люди. Вы же продолжайте работать как ни в чем не бывало. И, повторяю, держите меня в курсе всех событий! Как, кстати, намерены поступить с Гизевиусом?
— Выпустили. Но под наше наблюдение.
— Нс боитесь, что он расскажет заговорщикам о пребывании в гестапо?
— Нет. Гизевиус дал письменные показания и подписал договор о сотрудничестве. К тому же выступление мятежников и их победа — его единственная возможность сохранить свою жизнь. Он не глуп. И прекрасно понимает, что мои люди найдут его где угодно.
— Что ж, вам виднее, — подвел итог встречи Борман.
Мюллер хотел было подняться и уйти, но его остановил новый вопрос:
— Скажите, Генрих, к вам поступило донесение из Штутгарта? — Борман сделал ударение на словах «к вам».
— Нет, господин рейхслейтер. Вся почта у нас строго сортируется. В зависимости от того, кто отправил письмо.
— Гаулейтер города.
— Тогда, значит, почту вскрыл сам рейхсфюрер. Лично.
* * *
— Господин Гизевиус, где вы пропадали? — ворчал граф Штауффенберг, провожая дипломата в гостиную. — Мы целых два дня искали вас! Хозяйка квартиры сказала, что вы покинули ее гнездышко рано утром. Честно говоря, некоторые из нас стали уже беспокоиться, не арестовали ли вас.
Ознакомительная версия. Доступно 32 страниц из 158
