– Я знаю, что там все плохо, – сказал он. – Вы захотите подлечить сначала одно, потом другое… Мне плевать. Я прошу вас уяснить это в первую очередь. Я не терплю даже самой незначительной боли. И анестезия – не выход. После того как анестезия отходит, все начинает болеть, а я не могу терпеть боль! Вам ясно?
Я отдал зонд Эбби и поднял руки, как разбойник, только что бросивший оружие на землю.
– Пожалуйста, успокойте меня и скажите это вслух. Вам все ясно?
– Мне все ясно, – сказал я.
Он открыл рот. Жить ему оставалось около полугода.
Я направил этого человека к онкологу, разделался с последним пациентом, и в клинике воцарилась благословенная тишина: телевизоры и аппаратура молчали, все мои коллеги занялись своими делами, и я наконец-то мог взяться за уборку и дезинфекцию. Вообще-то это обязанность Эбби, но в тот вечер мне самому захотелось немного поработать. Я продезинфицировал все стулья и протер лампы. Убрал все со столешниц и как следует их помыл. Вычистил раковины. Избавился от медицинского и обычного мусора. Затем подошел к столу в приемной, чтобы забрать мусор из корзины, и заметил на нем стопку старых медицинских карт. Их либо должны были занести в компьютерную базу, либо готовили к передаче в архив. Я вытянул наугад одну карту: Моди Маккормак. Дата последнего посещения: 19.04.2004. Я выбросил карту в мешок для мусора. Потом отправил туда всю стопку. Взял первую попавшуюся карту со стеллажа: Райан Кастнер. Дата последнего посещения: 08.09.2005. Долой! Я начал выбрасывать карты без разбора. В приемную выглянула миссис Конвой.
– Что вы делаете?
Я промолчал. Она вышла в коридор и вопросила:
– Что это вы тут устроили?!
Я развернул новый мусорный мешок и отправил в него еще несколько папок. Миссис Конвой выудила из первого мешка одну карту, открыла и внимательно изучила.
– Это нельзя выбрасывать. Вы что, не видели дату последнего посещения?
Я молча выбросил в мешок еще несколько папок.
– В соответствии с приказом министерства здравоохранения все сведения о пациентах клиники должны храниться минимум в течение шести лет. Этой карте только четыре года.
– Однако я ее выбрасываю.
– Нельзя! Американское стоматологическое сообщество…
Она перечислила сразу несколько рекомендаций Американского стоматологического сообщества. Мне было плевать на Американское стоматологическое сообщество. Мне почему-то стало плевать на все правила, нормы и профессиональную ответственность.
– Этим людям не помешает начать все с чистого листа. Я даю им чистый лист.
– Чистый лист?! Вы с ума сошли?
Я молча продолжал освобождать полки. Краем глаза я заметил в дверях кабинета Конни. Миссис Конвой приходилось открывать каждую спасенную папку и смотреть дату последнего посещения, я же мог выбрасывать их по дюжине штук за раз.
– Этот пациент был у нас в две тысячи восьмом! – вскричала миссис Конвой. – Нельзя выбрасывать его карту! У вас есть профессиональные обязательства…
Она завела шарманку о моих профессиональных обязательствах.
– Две тысячи восьмой давно закончился, – сказал я. – Этот клоун сюда больше не вернется.
– Откуда вы знаете? С чего вы взяли?!
Попытки миссис Конвой мне помешать становились все агрессивнее, и я работал все быстрее. Рядом с Конни теперь стояла Эбби, и они наблюдали за нами как дети, ставшие свидетелями жаркой ссоры между родителями.
– Они не вернутся! Никто не вернется! Ни через год, никогда!
– Это неправда. У нас необычайно высокий процент постоянных клиентов. Вы должны этим гордиться.
Миссис Конвой поведала мне, какой высокий у нас процент постоянных клиентов по сравнению с другими клиниками, в которых она работала.
– Вы должны этим гордиться, – повторила она.
Я отправил в мусор охапку карт.
– Какая разница, вернутся они или нет? Никакой! Всем плевать!
Я схватил двадцать карт зараз и швырнул в мешок.
– Прекратите! – закричала миссис Конвой.
– На кой черт нам этот мусор?! – закричал я.
– Пол! Умоляю, остановитесь!
Я выбросил еще одну папку и ушел домой.
Глава пятая
Кари Гутрих, специалист по информационному праву, которую мне посоветовал Талсман, перезвонила мне в следующую среду. Она сообщила, что я могу подать на обидчика в суд только в том случае, если мне причинен реальный ущерб, однако остановить его противоправные действия практически невозможно. Интернет живет в слишком быстром темпе.
– В какой правоохранительный государственный орган вы думаете обратиться в настоящий момент?
– В полицию? – предложил я. – В суд?
Она рассмеялась – чересчур весело, на мой взгляд.
– Там бы это подействовало. Но здесь – нет.
– Здесь? – переспросил я.
Полиция, суды – все это прекрасно и замечательно в обычной жизни, но в нашем случае речь идет об Интернете и технологиях. Вероятно, в будущем будут приняты какие-то более четкие и строгие нормы, регулирующие отношения в информационной сфере и, в частности, вопросы хищения личности и распространения порочащих сведений, но на данный момент законодательство слишком размыто. И потом, судебные иски не открывают только потому, что кто-то кому-то досадил.
– Досадил?! Эти люди создали сайт моей клиники, завели мне аккаунт на Фейсбуке, тайно меня фотографировали и теперь по всему Интернету пишут религиозные комментарии от моего имени. По-вашему, это называется «досаждением»?!
– А вы знаете, чьих это рук дело?
– Я знаю, на кого зарегистрирован сайт. – Я продиктовал ей имя Ала Фруштика.
– Возможно, нам удастся убрать сайт, но с юридической точки зрения – да и с практической тоже – мы больше ничего сделать не можем.
От ярости мне захотелось пробить кулаком стену.
– Я что, не могу подать на него в суд за распространение порочащих сведений?
– А какой вам причинен ущерб? Мы пока не знаем.
Она посоветовала мне ничего не предпринимать – и делать это осторожно. Любые меры могут ненароком привлечь внимание к моей новой интернет-личности – этот феномен называется эффект Стрейзанд: когда люди узнают, что я пытаюсь удалить из Интернета некую информацию, они из любопытства начнут активно ее искать и распространять, создавая порочный круг и привлекая к нежелательному контенту все больше и больше внимания.
– Эффект Стрейзанд – в смысле, Барбары?
– У нас есть список рекомендаций, который мы высылаем всем клиентам, оказавшимся в подобной ситуации. Продиктуйте мне свой электронный адрес – я вышлю.
