Первое письмо.
Милый мой,
вчера я вернулась в Люксембургский сад.
Я поспешно пересекла его весь, начиная от нашего фонтана с зелеными лошадьми, пытающимися вырваться наружу, и заканчивая Садом Марко Поло. Точно так же, как делали мы. Я поприветствовала бронзового льва и ту кроткую лань, которая тебя очаровала, прошла мимо теннисных площадок, рассекла сосредоточенное молчание игроков в шахматы. Я вышла на улицу Вожирар, пошла по улице Бонапарт, спустилась по ней до площади Сен-Сюльпис и, начиная оттуда… мне кажется, я ускорила шаг. Мне больше не удавалось сглотнуть, глаза мои стали сухими. Я почти бегом пересекла площадь Сен-Жермен-де-Пре, повернула направо после церкви, снова побежала по улице Аббатства, чтобы попасть на площадь Фюрстенберг.
Наконец-то!
Наша площадь. Тебе она так нравилась. Было раннее утро, и хотя еще только февраль, на ветвях наших деревьев уже щебечут птицы. Это настоящее чудо. Как бы я хотела, чтобы ты слушал их вместе со мной! Я продолжила свой путь, вошла в галереи на улице Боз-Ар, на улице Сены, во все галереи, куда заводило нас твое любопытство, я выпила кружку пива, в одиночестве, у стойки того крошечного бистро, где ты разговаривал с двумя мужчинами, знавшими твой язык. Признаюсь: я не смогла пойти на улицу Бюси. Мои ноги дрожали при одной только мысли о том, что я пройду мимо нашего отеля… О, я столько прошла пешком, что в итоге рухнула на скамейку, на углу улицы Сент-Андре-дез-Ар, опьяненная отчаянием. Уничтоженная твоим отсутствием.
Твоим отсутствием! Я ошибаюсь, ведь ты был там, ты был повсюду, мой ангел, я сжимала твою руку своей рукой, слышала твой смех в моих волосах. Я оборачивалась и вот-вот должна была тебя увидеть, наконец-то…
Я не заметила, как прошло время. Я не чувствовала холода. Мои часы показывали два часа дня, когда я внезапно подумала о своей маленькой дочке: она ждала меня у соседки, ее пора было кормить обедом! Я села в автобус, собственные ноги казались мне такими тяжелыми, руки заледенели, эти пальцы, которые ты целовал один за другим… Я приехала домой окаменевшая. Сомнамбула.
Семь дней.
Воскресенье, понедельник, вторник, среда, четверг, пятница, суббота.
Целая неделя. Через семь дней я снова вернусь туда. Я думаю об этом безостановочно. Я думаю только об этом. Пройти по нашим местам. Эти улицы помнят твой смех. Когда ты смеешься, тысячи мелких морщинок образуются вокруг твоих глаз. Я мечтаю о них, как другие женщины мечтают о бриллиантовых украшениях, меня восхищают лишь эти глаза. Я прикрываю веки, сжимаю губы, прижимаю ладони к ушам, чтобы сосредоточиться на твоем образе. Мой ангел, как ты проводишь время там, без меня, скажи мне, а что ты делаешь с нашими днями?
Ответь мне скорее, я люблю тебя и так скучаю.
Твоя Лона.
Второе письмо.
Любимый,
я отправила свое письмо уже двенадцать дней назад, неужели ты так сильно занят, что не можешь черкнуть мне словечко? О, я ни в чем тебя не упрекаю. Наверняка у тебя много дел, я знаю, с твоим бизнесом, который ты налаживаешь, всей этой бумажной волокитой… И потом, какая же я глупая: даже если мы оба живем в Европе, существуют границы, таможни, проверки, и мешки, набитые почтой, ждут своей очереди!
Моя дочка Бланш уже знает алфавит, и я постоянно прошу ее рассказывать мне его, ее голос меня успокаивает, не знаю почему. Алфавит – это так весело! Это начало жизни, которая еще пишется.
Весна здесь ранняя, все внезапно распустилось, однако… Мне кажется, что листья уже готовы опасть. Или это только я вижу их такими?
Любимый, мне так тебя не хватает.
Твоя Лона.
Третье письмо.
Какая же я глупая!
Я, Элен, люблю тебя.
Я, Элен, мечтаю о тебе.
Я, Илона, целую тебя.
Напоминаю тебе мой адрес:
Элен…
Четвертое письмо.
Пиши мне на своем языке. Я найду в Париже кого-нибудь, чтобы перевести твое письмо, пойду в тот бар на улице Сены, где кто-нибудь из твоих соотечественников поможет мне его прочесть.
Умоляю тебя. Сегодня. Напиши мне.
Пятое письмо.
С помощью некого Лайоша из бара на улице Сены.
Ihànyzik nekem.
Irja, legy szives!
Dràgam. Aranyos dràgam.[33]
Видишь? Я учусь. Ничего меня не пугает.
Шестое письмо.
Фрагмент среди больших темных пятен, который можно прочесть.
…невыносимость дней, которые тянутся друг за другом, точно такие же, как предыдущие. Верю ли я еще в нас? Любая женщина, здоровая телом и душой, ответила бы «НЕТ». Но я не отношусь к таким женщинам. Я та, кто полюбила тебя в один январский вечер в комнате отеля. Еще несколько часов, и Париж проснется, весь левый берег засверкает огнями.
Этот квартал – мой остров. Я брожу по нему вечерами, под предлогом поиска дополнительной работы. Я ищу тебя. Я теряю себя. Господи, как же я тебя люблю.
Илона
Седьмое письмо.
Моя дочь Бланш вчера отпраздновала свой третий день рождения. Я поставила на торт четыре свечи. И встретилась с его испуганным взглядом, когда зажгла огонь. Я ничего не соображала. Я ничего не понимаю. Не замечаю ничего вокруг. Я ненавижу тебя. Я ненавижу нас. Я так нуждаюсь в тебе. Почему ты меня не слышишь?
Э.
Восьмое письмо.
Прошло столько времени.
Помнишь ли ты еще обо мне?
У меня все хорошо.
Вчера ходила на выставку в Центре Жоржа Помпиду. Марк Шагал. Экспрессивные рисунки углем, восхитительная акварель, много гуаши и даже масло на бумаге. Цельно. Потрясающе.
Помпиду, ты знаешь: то экстравагантное здание, куда мы ходили на большую выставку. Бальтюс.
Бальтюс, ты и я, в январе, почти год назад. Целый год! А я еще не умерла!
Элен/Илона
Девятое письмо.
Любовь моя, это какое-то недоразумение. Вчера по почте пришел пакет. Я чуть не лишилась чувств, увидев марки с чем-то вроде «Мадьяр»… Мой смуглый ангел, наконец-то! Продолжение меня убило: «Отсутствие адресата по указанному адресу» – вот что глупый, слепой и бездарный почтальон осмелился написать. Трясущимися руками я открыла пакет. В нем оказались письма, которые я тебе отправила. Они все были там! В своих конвертах, запечатанные, как в день отправления! Скажи мне, что французы ошиблись. Ведь венгерское правительство не может запретить тебе доступ к моим письмам! Бистро на улице Сены закрыто на ремонт до Рождества, и я не знаю, к кому обратиться. Разумеется, я подумала о посольстве. И даже отправилась туда, признаюсь. Оно находится в глубине тупика в шестнадцатом округе, но там столько кодов, решеток… Мне удалось сквозь них пройти, холл особняка, где живут официальные лица, был заполнен толпой в вечерней одежде: смокинги и длинные платья, и это в разгар дня… Меня встретили широкими улыбками, как в плохом фильме. Смейся, если хочешь: я испугалась. И убежала самым постыдным образом. Но я себя заставлю, вернусь туда, это нужно. Ради нас я буду смелой.
