Пока Женя размышляла, Лиля покончила с обедом, и в кухне повисла тишина. Женя ждала, когда Лиля заговорит первой, а Лиля боялась, что обидела подругу своим самостоятельным поступком утром, и теперь не решалась на разговор. Но все же, сделав над собой усилие, начала:
— Сергей звонил мне потому, что ему срочно понадобились деньги. Ну, то есть сегодня, и как можно раньше.
— Какие деньги? — Холодок тревоги начал заползать на свое привычное место, и Женя с сожалением отметила это.
— Большие. — Лиля вдруг встала из-за стола. — Спасибо тебе за обед. Все было очень вкусно! — Лиля вмиг преобразилась, снова став уставшей и безжизненной. Она делала над собой героические усилия, чтобы казаться уверенной и независимой. — Я пойду, Женя? Прости, но мне нездоровится — голова что-то болит.
— Куда? — Женя понимала, что ее настрой отталкивает Лилю, и она смягчилась: — Объясни наконец, зачем звонил Власов и что было потом.
— Он потребовал от меня денег, очень больших денег, у меня таких никогда не было, и я растерялась. Но он сам и посоветовал, чтобы я заложила драгоценности в ломбард.
— Подожди, какие драгоценности? Откуда он знает про драгоценности?
— Он не знал, просто спросил, нет ли в доме драгоценностей, которые я могла бы заложить. Я вспомнила, что действительно сапфировый гарнитур с бриллиантами лежит в моем сейфе, и заложила его.
— И деньги уже отдала?
— Да.
— А откуда он знал, что у тебя есть ценности именно на такую сумму?
— Да ничего он не знал! За сапфиры дали даже больше, чем было нужно, правда, не намного, но я все отдала.
— Откуда у тебя эти сапфиры?
— Александр Борисович подарил.
Женя устало прислонилась к шкафу с посудой и закрыла глаза… Дело принимало новый оборот. То, что это была ловушка, она не сомневалась: Лиля не сможет выкупить драгоценности, а значит, вынуждена будет рассказать об этом мужу. Или ее вынудят это сделать, что, в сущности, уже не имело значения. То, что Власов — подставка, холуй Красовского, Женя почти не сомневалась, вернее, очень хотелось верить, что деньги действительно нужны для дела, но… Женя допускала, что в органах правопорядка не все в порядке и что за то, чтобы имя Лили не упоминалось, пришлось заплатить. Но сумма была так велика, что о бескорыстной помощи больше не было и речи. Шантаж.
Где-то далеко продолжала болтаться мысль, что Сергей ни при чем, что он сам влип, пойдя на должностное преступление, и теперь его так же шантажировали, как и Лилю. Но мысль эта лишь подливала масла в огонь: ведь если он не владел ситуацией сейчас, он не владел ею никогда. И, легкомысленно обещая свою помощь, недооценив своих возможностей, он становился вдвойне опасен. «Если он сейчас сломается, на нашей с Лилькой совести будет еще и этот фиговый романтик», — рассуждала Женя.
Сергей больше не вызывал у нее доверия. Больше того — настораживал. Действия его внезапно стали какими-то судорожными, болезненными, и от всего этого запахло аферой. «Ну, в таком деле и замараться не грех», — успокоила себя Женя.
Вдруг ей очень захотелось еще раз взглянуть на события того трагического утра: почему-то показалось, что разгадка где-то там. Она имела обо всем этом смутное представление, основанное на скудных фактах Лилиного болезненного переживания и рассказе Власова, тоже очень сухом и сдержанном. Именно сейчас Женя вдруг вспомнила его почти приказ не говорить с матерью Андрея об обстоятельствах его смерти. Было ощущение, что Власов боялся этого. Почему? Причин могло быть только две. Он действительно не хотел травмировать пожилую женщину подробностями зверского убийства. Именно об этом подумала тогда Женя и успокоилась. И лишь теперь у нее появилось сомнение. Была и другая причина, и гораздо более веская, заставившая Власова не просить ее, а приказывать ей! То, что он сказал матери Андрея, не соответствовало тому, что знали они с Лилей!
Но почему тогда Жене было позволено говорить с этой женщиной? Одни вопросы!
Женя наконец открыла глаза. Лиля все это время сидела тихо и ждала.
— Что делать будем? — обратилась Женя к подруге.
— Не знаю. Может, ничего не надо делать? Само как-нибудь рассосется? — неуверенно предложила Лиля.
— Может быть. — Женя смотрела на Лилю, но думала не о ней: вспомнился сеанс гипноза, который она проводила вместе с профессором, и вдруг у нее появилась шальная мысль. — У меня есть план, и мне нужно твое согласие.
— Я согласна.
— Но ты ведь не знаешь, о чем речь!
— Ну и что? Если ты считаешь, что это нужно, я согласна. — Лиля была очень рада, что Женя не обиделась на нее из-за ее опрометчивого поступка с деньгами.
— Я хочу попробовать увидеть еще раз то, что произошло тем утром, когда убили Андрея.
Лиля побледнела. Лицо ее вытянулось, и Женя впервые осознала перемену, произошедшую в подруге: уголки Лилиных губ опустились, придавая лицу выражение скорби.
— Разве это возможно? — испуганно спросила она.
— Попробуем. Это гипноз, обычный гипноз, под действием которого память обостряется. Вернее, гипноз снимет боль, и мозг сможет выдать всю зафиксированную информацию. Дело в том, что ты и сейчас знаешь гораздо больше, чем видела, но информация заблокирована психотравмой. Наш мозг так устроен, что та информация, которая представляет опасность для организма, являясь шоковой, блокируется, становится неосознаваемой. Человек просто о ней не знает, не помнит. Под гипнозом я попробую снять боль воспоминаний, и это, может быть, позволит увидеть тебе новые детали того утра.
— Но зачем? Разве это имеет значение сейчас?
— Именно сейчас это стало иметь такое значение: мы не можем больше пребывать в иллюзиях, это становится опасным.
— Хорошо, что я должна делать? — Было видно, что Лиля взяла себя в руки, хотя воспоминания того утра по-прежнему были для нее очень тяжелыми.
— Ничего. Идем в комнату, я тебе сейчас все объясню. Ты будешь просто сидеть вот здесь. — Женя продолжала говорить, усаживая Лилю в кресло, уже в комнате. — От тебя ничего не требуется, ты просто отдохнешь, посидишь спокойно. Для тебя это будет приятно. Воспоминания под гипнозом на твоем здоровье никак не отразятся: ты не будешь ничего помнить из того, что увидишь под гипнозом. Все поняла?
— Да. — Лиля удобно села в кресле, вытянув ноги и сняв тапочки. — Я готова.
Женя достала диктофон и поставила его перед Лилей.
— А это зачем? — удивилась та.
— Я могу что-то упустить из твоих слов, потому что, когда поддерживаешь гипнотический транс, нужна полная сосредоточенность. Диктофон все запишет, и я смогу, если будет такая потребность, прослушать еще раз.
— А мне можно будет послушать?
— Я потом тебе скажу, ладно? После сеанса, хорошо?
Лиля согласно кивнула и стала терпеливо ждать, пока Женя отключала телефон и звонок входной двери.
