— Убери от меня свои руки, — сдавленно прошипела она.
— Ты действительно того хочешь? — Дрожащими руками он ласкал ее плечи, спуская материю с груди. Ненавидя свою слабость, она чувствовала, как кожа покрывается мурашками там, где он проводил пальцами, задерживаясь на набухших сосках…
— Ты обещал! Марко!..
Он склонился, прильнув губами к крепкому, трепещущему холмику, и она не смогла сдержать стон невыносимого желания.
— Нет, я сказал лишь, что могу пообещать. Только честный человек может выполнять свои обещания. Разве не так, сага mia?..
— Марко… — У нее вырвалось рыдание. — Секс не решит наших проблем…
— Может, и нет… но он хорош, верно? Зачем лишаться его? — бормотал он, лаская ее трепещущее тело, пока горячая волна желания не разлилась внутри нее широко и неодолимо. — Если мы разговариваем, то все портим. Это способ нашего общения, помнишь? Нам разрешено это делать, дорогая, благодаря священным узам брака, предназначенного для зачатия детей… По всем законам мы должны быть вместе, ты и я, любящие и ненавидящие, возможно, это одно и тоже…
— Нет, Марко… не одно и тоже. — рыдала она, извиваясь под его настойчивыми ласками, пытаясь совладать с собой, но тут же проваливаясь в горячую пучину страсти и томления, чувствуя неодолимость своей жажды…
— Тогда… может, мы поладим, называя это взаимным притяжением, Полли… Скажи, что ты хочешь меня… скажи…
— Нет…
Она плакала слезами страсти и смятения, боролась из последних сил, слепо отталкивая его от себя. И ощущала дрожь, сотрясавшую все его тело.
— Скажи это, Полли…
— Нет, нет!.. — Откуда-то у нее нашлись силы уже без колебаний отвергнуть его. Слова вырывались у нее с яростными всхлипами. — Марко, я не хочу тебя, потому что не могу доверять тебе даже в наш медовый месяц. Ты слышишь? Перестань, перестань… пусти меня…
Внезапно он отпустил ее. Она скатилась с кровати, дрожа с ног до головы, и схватила платье, чтобы прикрыть грудь.
Он медленно поднялся, провел нетвердыми руками по шевелюре, затем невидяще оглянулся. Лицо его ничего не выражало, глаза все еще были темны от сексуального голода. Найдя свои джинсы, он натянул их, затем надел футболку.
— Ради бога, возвращайся в кровать, — угрюмо сказал он, направляясь к двери. Теперь лицо его выражало презрение — к ней или к себе, Полли не могла понять. — И не смотри так испуганно. Твои пожелания приняты к сведению.
— Куда ты? Он обернулся.
— У меня назначено свидание с комарами.
Глава девятая
Когда Полли проснулась, часы показывали четверть одиннадцатого. Она немного полежала, не двигаясь, устремив глаза на потолок. Вентилятор до сих пор крутился, но медленнее: должно быть, Марко заглядывал и переключил его.
Марко. Она медленно повернула голову, сфокусировав внимание на ярких полосках света, просачивающихся сквозь жалюзи. Подробности прошлой ночи снова вернулись к ней. Она свернулась в комочек, подтянув колени к груди и обняв себя за плечи.
Всю ночь она спала очень плохо: усилия, потребовавшиеся для того, чтобы отвергнуть его, совершенно лишили ее сил, оставив страдать от неудовлетворенного желания…
Полли коротко всхлипнула, погружаясь в мрачное отчаяние.
Ради Бена она позволила втянуть себя в эту путаницу безнадежно сложных отношений. И как бы ни убеждала себя, что сможет остаться сторонним наблюдателем, вчерашний день показал обратное.
Она села, рассматривая свое отражение в зеркале напротив. Светлые волосы неряшливо сбились, под глазами залегли темные круги. С тяжелым сердцем она приняла душ и оделась. Было жарко; наверное, они пойдут на пляж. Поверх бикини она накинула коротенький сарафан. Темные очки надеть просто необходимо. Полли вышла в пекло утра, приготовившись к поискам своего мужа.
На лестнице она услышала трель мобильного телефона. Марко сидел за столом на террасе, стол перед ним был накрыт для завтрака. Он что-то быстро говорил на итальянском.
Увидев ее, он выключил телефон.
— Доброе утро. — Его глаза смотрели невыразительно, слова звучали протяжно. — Я купил свежие рогалики в деревенской булочной. Твои стоят теплые в печке. И сварил свежемолотый кофе.
— Спасибо.
— Какие-нибудь мысли относительно программы на день?
Она слегка пожала плечами.
— Нет.
— Хорошо. Думаю, мы поплаваем и позагораем. А потом отправимся в Трапани обедать. В порту есть хорошие рыбные рестораны. К вечеру можно будет туда добраться на катере, а большую часть дня провести на пляже. Как тебе это?
Полли опять пожала плечами. Сегодня Марко казался изменившимся, вежливым и отстраненным. Она почувствовала себя на зыбкой, опасной почве.
— Ну… я думаю… прекрасно.
— Хорошо. — Он пристально поглядел на нее ничего не выражающими глазами.
Она снова поднялась, собираясь взять свой завтрак. Марко мягко усадил ее на стул.
— Сиди. Я принесу. — Он помедлил, потом поднял темные очки с ее глаз и несколько минут изучал ее лицо. — Как ты себя чувствуешь сегодня, Полли?
— Прекрасно, — быстро ответила она. — Спасибо за то, что позаботился о завтраке…
— Это самое меньшее, что я мог сделать.
— Неужели? — Она сглотнула, неуверенная, какая роль отводится ей перед лицом этой внезапной подчеркнутой заботы. — Как комары?
— Странным образом заинтересовались моей левой ногой. К счастью, у меня в машине оказалось противокомариное средство.
Он исчез в кухне и вскоре возвратился с блюдом рогаликов и кофейником горячего кофе.
Наступило молчание. Марко налил кофе и откинулся на стуле, наблюдая за Полли прищуренными глазами. Она почувствовала, что по телу разливается жар, не имеющий никакого отношения к сияющему солнцу.
— Марко, относительно прошлой ночи… — начала она.
— Я извиняюсь. Это не повторится снова, — перебил он бесстрастно.
Она вздернула голову в удивлении. Встреченный взгляд был холоден как лед.
— Я был разозлен, — коротко объяснил он. — Этого оказалось достаточно для… сексуальных посягательств. Комаров я вполне заслужил, Полли.
— Я знаю, что ты был сердит… — Она отложила рогалик и посмотрела на него, внезапно потеряв аппетит. — Это из-за моих слов о честности?
— А как ты думаешь?
— Я думаю, из-за них. — Она отодвинула тарелку. — Это была провокационная фраза… Извини.
— Ты извиняешься? Значит ли это, что обвинение снято?
— Ты имеешь в виду, считаю ли я тебя честным человеком?
— Если тебе угодно так выразиться. Так как?
