Голос Бобби снова зазвучал:
— Папа приехал?
Не отходя от окна, Чесса ответила:
— Нет еще, но скоро приедет.
— Мама?
— Да, дорогой.
— Ты скажешь, когда он приедет? Я не хочу засыпать, пока его нет. Но если вдруг…
— Я разбужу тебя сразу, как он появится.
Пауза, шорох.
— Хорошо.
Интерком замолчал.
Чесса всматривалась в темноту за окном, стараясь справиться с ужасом, поднимавшимся из глубины ее души. Она пыталась связаться с Ником по всем телефонам — домашнему, рабочему, мобильному. Она позвонила даже в службу связи, телефон которой он оставил на случай особой необходимости. Везде она натыкалась на автоответчики и оставляла сообщения.
Да, она действительно ненавидела эти аппараты.
Случилось что-то ужасное.
Нет!
Случилось что-то ужасное.
Послышался голос Бобби:
— Папа уже тут?
Она заставила себя ответить спокойным голосом:
— Нет. Я обещаю, что позову тебя, как только он приедет.
Тяжелый вздох.
— Хорошо.
Испуганная и подавленная, Чесса снова и снова прислушивалась к тихим звукам дома. Магси повернулась на диване и слегка зевнула. Чессе было слышно даже шуршание материи под ее почти невесомым тельцем. В комнате тикали часы. Она никогда не замечала этого прежде и не предполагала, что электрические часы могут издавать шум. Внезапно этот звук показался ей невыносимым, как бешеное биение сердца. Чесса больше не могла оставаться в доме.
Пытаясь избавиться от нервного озноба, она приготовила горячий и крепкий кофе, включила телевизор и бездумно переключала каналы, стараясь отвлечься. Она уже дважды пробежала по всем программам, когда что-то знакомое привлекло ее внимание.
В новостях сообщалось о крупной дорожной катастрофе, в которую попали десятки автомобилей. Это было ужасно. Масса дымящегося, искореженного металла, спасательные команды, выносящие раненых и оказывающие помощь пострадавшим и находящимся в состоянии шока.
Случилось что-то ужасное.
Трое погибших, десятки раненых.
Пленка была черно-белой и изображение очень плохим. Но тем не менее видневшийся вдалеке дорожный знак привлек внимание Чессы. Авария произошла в нескольких милях южнее Мэрисвилля, у поворота, где Ник проезжал десяток раз в неделю.
Случилось что-то ужасное.
Теперь она понимала что.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯК девяти вечера Чесса вернулась в свой полуподвальный цех, где отчаянная попытка отрешиться от тревог полностью провалилась. Она неправильно адресовала один заказ, запечатала два других, не полностью оформив, и заново пересчитывала содержимое еще одной коробки, когда услыхала звуки шагов по лестнице.
— Бобби. — Она метнула взгляд на интерком, желая убедиться, что тот работает. Красная лампочка мигала. — Бобби, милый, ты проснулся? — Никто не отвечал. Шаги снова простучали по лестнице, затем, с характерным шумом, на кухне. — Бобби!
Ее сердце забилось от волнения, и Чесса бросилась в гостиную, споткнувшись о порог. От страха ей сдавило горло.
Расстроенный и обескураженный, не замечавший, что его дорогой угольно-серый костюм весь измят и покрыт пылью. Ник стоял около раковины, устраивая красивый букет алых роз в керамической вазе. Он оглянулся и сказал:
— Ты снова забыла включить сигнализацию. Что, если бы вместо меня явился какой-нибудь вор или маньяк?
Чесса бросилась прямо в его распахнутые объятия. Ник нежно прижал ее к себе, ласково погладив по волосам.
— Если так ты встречаешь маньяков, ты, должно быть, божье наказание для тех, кто тебе действительно нравится.
Смеясь и плача одновременно, Чесса сунула одну руку ему под пиджак, обнимая его за талию, другой стараясь утереть льющиеся слезы.
— Я так волновалась!
Он удивился.
— За меня?
— Конечно, за тебя. Ты сказал, что будешь к четырем, потом не приехал, и Бобби был очень расстроен, потому что ты не увидел, как он забил гол. Телефон не отвечал, а мы слышали об этом ужасном происшествии на перекрестке и… — Слезы капали с подбородка прямо ему на грудь. — Я думала, что с тобой случилось что-то страшное. — Глаза остановились на темной царапине под самыми волосами. — Господи, да ты ранен!
— А, это? — Он непроизвольно коснулся лба, прежде чем ответить. — Это ерунда. — Он нежно провел ладонью по ее щеке, глаза его потемнели. — Ты действительно волновалась за меня?
— Ужасно. — Это снова вызвало поток слез. Ник мягко вытирал их, взирая на нее с изумлением. Чесса не могла остановить непроизвольную дрожь. — Я видела все эти разбитые автомобили и пострадавших людей по телевизору…
— Шш. — Он нежно укачивал ее на руках, прижимая ее голову к виску. — Все хорошо, милая. Со мной все в порядке.
— Ты не отвечал на звонки, — бормотала она, как испуганный ребенок.
Чесса ненавидела себя за этот беспомощный лепет, за то, как она отчаянно приклеилась к его груди, за дрожащие от страха пальцы. Перенервничав, она сломалась и стала беспомощной, слабой, на грани обморока. За эти ужасные часы, когда она думала, что потеряла Ника, она поняла, что он значит для нее.
Она любила его. Глубоко и крепко, всей душой и телом она любила его.
Гладя ее щеку, Ник стал целовать ее лоб и губы. Его дыхание согревало кожу, сливаясь с беспокойным ритмом ее сердца.
— Телефон не работал. Его повредило… в аварии. — Чесса замерла. Однако Ник тут же успокоил ее и поддержал, когда она едва не соскользнула на пол. — Да, я угодил в ту аварию, которую показывали по телевизору.
Она едва могла выдавить:
— Что случилось?
— Мою машину ударило сзади и протащило на середину дороги, — ответил он. — Там все смешалось. Те из нас, кого не поранило, помогали нуждавшимся в помощи, пока не прибыли спасатели, а потом нас снова и снова опрашивали. Там было такое количество полицейских, какого я никогда не видел в одном месте сразу. Когда меня наконец подобрали и подбросили до гаража, где я взял автомобиль напрокат, было уже поздно и игра кончилась. Поэтому я двинулся в ближайшую забегаловку, а потом приехал сюда.
— Да, — прошептала Чесса, нежнее перышка прикасаясь к лицу любимого человека, убеждаясь снова и снова, что он жив. — Ты здесь.
— Мама!
Чесса поморгала, возвращаясь на землю при звуке знакомого голоса.
— Мама, ты где?
Испуг в голосе сына привел ее в чувство.
