– Никто и никогда не будет любить тебя так, как я. Не знаю точно, что происходило в твоем сердце все это время, да и не хочу знать. Но я уверен, что любовь, подобная моей, не приходит каждый день. Ты примешь ее? Если да, то ты сделаешь меня самым счастливым человеком на свете. Я горы сверну, чтобы тебе было хорошо со мной. – Ричард произнес эти слова тихо, но искренне.
Камилла заглянула ему в глаза. Но перед ее мысленным взором всплыло другое лицо, и ей пришлось сделать усилие, чтобы прогнать непрошеный образ. Случись все по-иному, она не сидела бы сейчас в доме Ричарда, а была бы вместе с Адамом и размышляла бы о счастливой, хотя и извилистой тропинке, приведшей ее к любимому – человеку, завладевшему ее сердцем с самой первой встречи. Какими бы радостными могли быть сейчас ее мысли!
Но она не имела права больше думать об Адаме, если хотела спокойной жизни. Адам появился, словно бы из другого мира и силой своей любви перенес туда и Камиллу. Он закружил, ошеломил, лишил рассудка. Время, отпущенное им, было наполнено счастьем, слишком ослепительным, чтобы продолжаться вечно.
И силы, отнявшие его у Камиллы, также пришли из какого-то другого мира, слишком жестокого, слишком опасного. Но Адам всегда будет занимать потаенное место в ее душе. Он снился ей каждую ночь, причем в разном обличье – то ее отца, то Ричарда, а иногда даже ее самой. Но утром Камилла вспоминала сон и всегда узнавала Адама, в какой бы маске он ни был. Тогда она поскорее выбрасывала его из головы и старалась думать о насущных заботах наступающего дня.
Но порой она все же возвращалась мыслями к тем дням, которые провела с Адамом на Багамах, и иной раз ей казалось, будто это было только вчера. А порой чудилось, что это произошло не с ней, а с кем-то другим, в другой жизни или даже во сне. Временами в ее памяти отчетливо проступало каждое сказанное им тогда слово, каждый его взгляд, каждое прикосновение. А временами Камилла почти готова была поверить в то, что Адам явился плодом ее разыгравшейся фантазии…
Вот пусть и остается только в мечтах и грезах. Вполне вероятно, к миру фантазий он и принадлежал с самого начала.
И с этой мыслью Камилла улыбнулась Ричарду. Возможно, она никогда не полюбит его так, как Адама, но ощущение покоя и тепла, возникающее в его присутствии, определило ее решение.
– Я знаю эти пальчики очень хорошо, – сказал Ричард, надевая ей кольцо. – Они прекрасно рисуют и могут быть такими ласковыми, если ты захочешь.
Камилла уже знала, что ей не хватит мужества отказаться от того, что он ей предлагает: от любви без терзаний и ловушек. Зачем бежать от судьбы и страдать?
Ричард взглянул на нее и понял, что она думает о чем-то недоступном ему. Уже много раз он наблюдал этот затуманенный взгляд, словно Камилла была далеко от него и каждый раз делала нечеловеческое усилие, чтобы вернуться обратно. Ричард отчаянно ревновал ее к недавнему прошлому. Но отныне часть ее души принадлежала и ему – в этом он был уверен как никогда.
На мгновение Камилле показалось, что она совершает самую большую ошибку, величайший грех и в то же время самый достойный поступок в своей жизни.
– Да, Ричард, – ответила она с чувством облегчения. – Я выйду за тебя замуж.
10
Говорят, время – удивительная вещь, оно излечивает все раны. Но Адам Лестер вряд ли бы согласился с этим изречением. Он не ощущал себя исцеленным ни на минуту с того ужасного мгновения, как потерял Камиллу.
Он так и не оправился от страшного удара. Возможно, потому, что был уверен: Камилла – единственная на свете женщина, созданная для того, чтобы спасти его от одиночества.
Другой на его месте стал бы преследовать Камиллу жаркими мольбами, проклинал бы ее, писал страстные письма, искал встреч. Но Адам, как человек сильный, не позволял себе выказывать обуревающих его чувств.
Но мир вокруг него был уже не тем, что раньше. Он окрасился в серые тона. Даже солнце не хотело больше сверкать радостно и ярко, а тени ложились мрачно, окутывая душу холодом и нагоняя тоску. Адам не верил больше никому, кроме себя. Он превратился в совершенно другого человека, совсем не похожего на того, каким был раньше. Адам и сам не мог определить, в чем заключаются эти перемены. Просто проснувшись утром после разрыва с Камиллой, он понял, что стал другим. Ему казалось, что он находится в тупике, и это вызывало в нем глухое раздражение. Второй раз его жизнь рушилась самым катастрофическим образом, и он оказался готов к этому не больше, чем тогда, когда умерла Сузан.
Впрочем, внешне все оставалось по-старому: он вставал, ехал на работу, в свободное время играл в карты и теннис. Но прежнего удовольствия ни от чего больше не испытывал. Однако продолжал трудиться – возможно, еще усерднее, чем раньше. Адам достойно нес выпавшее ему тяжелое бремя, живя одним днем и почти не надеясь, что появится кто-то, кто облегчит его участь. Он не позволял себе думать о Камилле, чтобы не терзаться понапрасну.
Но вскоре совершенно неожиданно случай снова свел его с этой женщиной. Рей Паркинс получил повышение по службе и это важное для себя событие решил отметить в одном из лучших ресторанов города «Ройал плэйс». Естественно, в числе прочих он пригласил и своего ближайшего друга Адама Лестера. Тот пришел вместе с Джессикой.
После разрыва с Камиллой ему было нестерпимо думать о том, что он может остаться один в огромном пустом доме наедине со своими мыслями. Джессика умело воспользовалась его подавленным состоянием, и больше вопрос о ее переезде не возникал. Действуя постепенно и умно, Джессика вскоре добилась своего в стремлении прибрать Адама к рукам. Правда, в глубине души он понимал, что эта женщина ему не пара, что с ней он не сможет вновь обрести себя, и рано или поздно их пути разойдутся.
В минуты интимной близости он большей частью держался отстраненно, словно вообще ничего не чувствовал. Но иногда в него будто вселялся дьявол – в эти мгновения он представлял себе Камиллу в объятиях Ричарда и тогда терял контроль над собой.
Однако Джессика, как ни странно, была счастлива. Она стала не только увереннее в себе, но гораздо спокойнее, умиротвореннее. Ведь когда женщина знает, что любимый придет с работы домой и поцелует ее, обычный день приобретает новую, восхитительную окраску. К тому же она победила. И это было самым важным для нее.
Правда, с того злосчастного для себя – но, по иронии судьбы, счастливого для Джессики – дня Адам стал другим. Он совершенно ушел в себя, словно постоянно был сосредоточен на незаживающей душевной ране, которую нанес ему злой рок.
Джессика утешала его, как могла, старалась стать для него незаменимой. Теперь, когда Адам наконец-то снова был с ней, она никому и ничему не могла позволить отнять его…
В зале ресторана слышались негромкие голоса, смех, звучала приятная музыка. У эстрады танцевало несколько пар. За их столом поднимали тосты за здоровье и успехи в делах виновника торжества, разговор плавно перетекал с одной темы на другую. И Джессика наслаждалась этим спокойным и приятным вечером, время от времени прикасаясь коленом к ноге Адама.
